«Катя не выходила из подъезда».
Слова отца вспороли ее сердце, будто лезвие тесака, и она принялась лихорадочно обдирать лохмотья шерсти с передних лап.
(Лап?! Или, может, рук?!)
«Хватит. Остановись. Уже и так ясно, что это человек. Ребенок…»
(Это не просто ребенок. Это девочка. Это…)
Но Настя уже не могла остановиться. Он в исступлении рвала на части чучело, но при этом боялась посмотреть в ее глаза. Ей казалось, что вместо кошачьей морды она увидит грустное лицо старшей сестры.
Левая рука. Прочь эту серую, свалявшуюся дрянь…
Показались пальчики. Ноготочки. Крошечные, аккуратно подстриженные, такие милые и трогательные… и родные.
Она закричала, как раненая волчица, когда вторая лапа попросту отломилась, рассыпавшись прямо на глазах.
Гипс. Второй ручки не было.
Из глаз Насти покатились слезы.
Правильно.
Потому что вторая ручка уже давно похоронена. Там, на кладбище, в урне.
Как можно осторожней, словно обращаясь с редчайшим произведением искусства, она принялась снимать шерсть с головы чучела.
Освободила губы и щеки. Лобик. Подбородок. Сдула налипшие ворсинки.
На нее смотрела Катя.
Настя уже не могла сдерживать себя и издала стон. Стон, преисполненный смертельной болью и мукой.
«Она не простила этого парня…»
Все сходилось.
Да, женщины не прощают предательства. И когда Никольский отверг Анну Петровну, та затаила злобу на бывшего любовника.
И конечно, для нее не составило большого труда подбросить отрезанную руку Кати в загородний дом псевдоманьяка…
Теперь Настя поняла, что именно Анна Петровна оставила Катину резиночку от волос рядом с подъездом Никольского – многие видели, как старуха бродила в день пропажи Кати, охая и вздыхая…
«Модницы-красавицы… Я угощу вас конфетками…»
Анна Петровна.
Тихая психопатка в обличье милой старушки. Тварь в цветастом переднике, от которого изумительно пахло домашними пирожками, а за сморщенными губами прятались клыки. Желтые и наполовину сточенные, но все еще крепкие и острые.
Значит, в то время пока Катю искал весь двор, она прятала ребенка у себя дома. Скорее всего, в подвале, среди провонявших плесенью шкур. Через несколько дней эта ведьма отвезла в деревенский дом Никольского ручку Кати… А потом позвонила в милицию, оклеветав своего бывшего любовника.
(Вот поэтому Катя и не выходила из подъезда.)
Да.
Катя навсегда осталась там, в квартире на первом этаже. Осталась восьмилетней девочкой.