Я знала... Отбежать не успею:
шевельнусь, и пламя сорвется с пальцев Рензела. А если все-таки
уклонюсь, то волшебный огонь угодит в Уфа, а потом тут же наступит
моя очередь превратиться в пепел. Но если погибну только я – вдруг
принц обойдется лишь одной жертвой? Мной. И слугу трогать не
станет?
Капли слез сорвались с ресниц и упали
на расплавленную кольчугу Уфа. Я подумала о папеньке… Нет страшнее
для родителя участи, чем пережить свое дитя. Ох, и горевать же
папенька будет! А Марька? Жалко ее. Сильно девка расстроится и
работу ей новую искать придется…
И выдохнула‚ а рев пламени заполнил
тишину комнаты. Все мысли мигом покинули голову, и я вверила свою
душу и судьбу Богине. Почувствовала смирение, и как будто ощутила
легкое дуновение на влажных щеках с ароматом цветов и трав, которое
разбавило мерзкий запах подпаленных волос и плоти.
Раздался резкий шум, точно ветер
ударил по огню высокого костра. Хлопок! Оглушительный удар! И на
пол посыпались битые стекла да кусочки каменных стен. Затрещало и
застонало дерево, а моих плеч коснулись мягкие ладони.
– Цесса. Цесса! – услышала я голос,
который не ожидала. – Цесса…
Меня еле оторвали от Уфа, к которому
я прильнула и вцепилась в доспех мертвой хваткой. Крупная дрожь
сотрясла мое тело. В голове воцарился сумбур, где единственным
разумным оказалось имя.
– Арон, – выдохнула я.
Даже, скорее, прошептала одними
губами, потому что тернии ужаса от сердца доползли до горла и
вгрызлись в него жгучими иглами.
– Арон! – через силу повторила
громче, и услышала мягкий голос спасителя:
– Да, Цесса… Это я. И все хорошо.
Теперь все хорошо.
Он перестал придерживать меня за
плечи и позволил прижаться к его груди. Весь страх… Всё горе… Всё!
Мигом выплеснулось из меня рыданиями, пока ладонь Арона поглаживала
мои растрепанные волосы. А я… Я точно маленькая и беспомощная
девочка цеплялась за его зеленую мантию, пальцами чувствуя мягкость
ее ткани и жесткость прожженных в ней дыр.
– Уф… Уф! – вспомнила я, но
сообразила, что имя телохранителя странно звучит и поправилась: –
Стражник… Он…
– Жив и будет жить, – коротко ответил
Арон и позволил мне отстраниться, чтобы я лично убедилась в его
словах.
Уф вправду дышал. Глубоко и спокойно,
но его глаза были закрыты. А я опять захотела уткнуться Арону в
грудь и вдохнуть воздух со сладостью трав, что отныне казался мне
самой жизнью, но зацепилась взглядом за обожженный рукав мантии.
Точнее, на полностью сгоревший рукав.