Я с шипением выпустила воздух и
схватилась за браслет. Выкину! Выкину его и забуду! А когда доживу
до дня свадьбы – откажусь выходить замуж. Надеюсь, хоть об этом
принц не соврал.
Однако как бы я ни старалась,
застежка отказывалась расстегиваться, будто принц намеренно сделал
ее тугой, что ногти ломались. Тогда я бросила пытаться, просто
схватилась за браслет, отчего вспыхнули белые узоры внутри камней,
и решила его порвать. Но‚ к моему удивлению‚ тонкая цепочка не
поддалась. Слабо потянула?
Я рванула еще раз! Потом еще и еще! И
если поначалу мне казалось, будто я ослабла после успокоительного,
которое дал мне Арон, то после десятой попытки поняла: что-то тут
не так. Пальцы уже покраснели и болели. Так что это не я слабая, а
цепочка какая-то неправильная!
В сердцах я зарычала и ударила
кулаками по кровати, совсем позабыв, что в комнате не одна. А
Марька звучно всхрапнула, испуганно вскинулась и мигом оказалась на
ногах:
– Я не сплю. Я не сплю! Я... Госпожа!
– сообразила она и ринулась ко мне. – Вы целы! Вы живы! Вы
проснулись!
Виски резануло от звонкого голоса
служанки. И я рада бы ее заткнуть, но во рту пересохло, язык прилип
к нёбу, так еще слово вставить некуда. Марька не замолкала!
– Ох, госпожа! Я так волновалась! Так
волновалась! – шмыгнула носом она, а я тихо проскрипела:
– Марька-а-а…
Но служанка не услышала моего стона и
продолжила вещать:
– Как все случилось, я глаз не
сомкнула! И сейчас не спала! Вам показалось, будто я сплю. А я
одним глазом там, другим тут… Не могу же я расстроить ее
величество! Сама попросила посидеть с вами, мол, вы ко мне очень
привязаны, – зарделась служанка. – Сказала, вам будет приятно
видеть мое лицо, когда вы проснетесь и…
– Марька… – предприняла я еще одну
попытку, но голос опять не послушался, надломился.
Однако служанка услышала мои
стенания, но расценила их по-своему. Бросилась к комоду и загремела
там посудой, попутно охая, ахая и рассказывая: как весь замок
переполошился, как выставили чуть ли не всю армию в коридорах, как
она бы лично придушила того гада, который покусился на мою жизнь.
Ругала убийцу Марька так, что у Богини уши бы завяли. А меня тем
временем окончательно замучила жажда. Она стала ощутимее, когда я
услышала звон кувшина о бокал, и готова была поклясться, что горло
оцарапал сухой воздух Пустынных земель.