В одно мгновение лошадь выздоровела, будто не была при смерти.
Ее шерсть засверкала на солнце ярче, чем была утром. Ноги с силой
забили по земле. Громкое фырканье развеяло напряженную тишину. И
Арон еле успел ее поймать за уздцы, когда она испуганно вскочила и
попыталась убежать, но лекарь удивительно быстро ее успокоил.
От его прикосновения и голоса Злата перестала подскакивать,
дергаться и фыркать. Покивала головой да принялась с аппетитом
уминать траву возле башни. А я забыла как говорить и дышать.
– Позвольте ваши руки, леди Цессара, – подошел ко мне Арон.
Я даже не сразу его заметила, все смотрела на Злату, и будто во
сне выполнила просьбу. Вздрогнула, когда пальцы лекаря осторожно
коснулись моих ран. Почувствовала теплый ветер, всколыхнувший
распущенные волосы мужчины, а потом увидела желтое пламя в
нежно-голубых глазах Арона.
Солнечный огонь охватил его руки, окутал меня плотным коконом,
закружился роем светлячков. И казалось, он не только забирал боль
тела, но уносил все тяготы на сердце. Поэтому когда все
закончилось, я не только физически чувствовала себя прекрасно, но и
в душе воцарился мир.
– Но… Но как? – выдохнула я, продолжая себя ощупывать, искать
хотя бы одну царапинку, но не нашла ни следа… Ни следа! Как и после
той ночи, когда на щеке пропал порез от кинжала!
Эта мысль пронзила меня точно молния. Слова не сразу захотели
произноситься, потребовалось две или три попытки, чтобы выдохнуть
сначала: «Как?», а потом: «Кто вы?». Но Арон лишь молчаливо
отступил. Зато ответил принц, чье лицо показалось каменным, взор –
темным, а голос – жестким, точно сталь:
– Арон, леди Цессара, мой брат.
Продолжение
следует…