— Ну-ну, девочка моя. Все позади — нужно радоваться, что жива.
Мой муженёк приведет замечательного целителя, и тот живо тебя на
ноги поставит!
Добрая оборотница помогла снять испорченное платье и мокрую
нижнюю сорочку — спереди на белой материи зияла уродливая дыра с
обугленными краями. Стесняясь наготы и своей бледной убогой родовой
метки, я собрала силы и постаралась как можно скорее натянуть
ночную рубашку, выданную любезной хозяйкой. Она была просторной и
приятно пахла душистым мылом и свежестью.
Вскоре в комнате появился целитель — пожилой, худой как жердь,
полуоборотень-полуэльф. Красный болезненный ожог на груди он
залечил в несколько минут, не осталось и следа. Долго осматривал
мое запястье, качал головой, хмурился. Приказал Хельде принести еще
горячей воды и бинтов. Целую вечность водил руками над пульсирующей
острой болью раной, накладывал странные артефакты, которые доставал
из потертого саквояжа, что-то измерял. Поил сладкой микстурой — от
нее отчаянно захотелось спать. В конце концов, мэтр густо намазал
больную руку какой-то дурно пахнущей мазью и туго забинтовал.
В течение всей процедуры мэтр Калви не сказал и пары слов, зато
поднявшись, порадовал целым ворохом информации для будущих
невеселых размышлений: — Руку мне удалось спасти, юная госпожа.
Кровоток восстановлен, кисть будет действовать, как и прежде. У вас
отличная регенерация. Отёк уже начал спадать, воспаление спадет к
утру, я наложил мазь. Но на запястье, скорей всего, останется шрам,
притом на всю жизнь, к сожалению. Воздействие запрещенных проклятий
должно было привести к летальному исходу. Если бы не оберег,
который, в конце концов, так раскалился, что превратился в уголь,
мне не довелось бы лечить вас. Все это я подробно изложу в отчете
для следователя. Сейчас отдыхайте, юная сьерра, зайду завтра
утром.
Смысл его последних фраз уже слабо доходил до моего
затуманенного лекарством сознания. Я только сонно хлопала глазами
и, пробормотав заплетающееся «Спасибо», провалилась в сон без
сновидений.
***
Когда Хельда разбудила меня, в незашторенное окно лился
сероватый свет дня. Оборотница заставила выпить бульон с сухариком,
помогла умыться и причесаться. Рука ныла при каждом движении, но
боль была уже терпимой. В остальном же, я чувствовала себя неплохо,
только голова казалась тяжелой. Хотела встать, чтобы вернуться в
университет, и доброй женщине пришлось почти силой укладывать меня
обратно в кровать. Оказалось, что уже полдень, и я бессовестно
проспала не только лекции, но и утренний визит врача, который
осмотрел мою руку и заново перебинтовал.