Она выскочила из машины, вытащила за
собой Еву и, хлопнув дверью со всей дури, понеслась к дому —
нечесаная, грязная, пьяная баба, пустившая под откос собственную
жизнь и злая от этого на весь мир. Спустя две минуты раздался
бешеный грохот входной двери, а еще через две секунды — лай
Костиной собаки, чутко реагировавшей на каждый подозрительный шум
по соседству — и только тогда Костя словно опомнился и тронулся с
места.
До Лукьянчиковых было два шага, и до
дома мы добрались через минуту. Я занесла покупки в кухню и пошла в
спальню, чтобы переодеться — и внутри у меня все клокотало от
злости и желания вернуться и выдрать Анчутке все ее грязные сальные
космы.
— Юсь, — Костя заглянул в комнату,
увидев, что я уже переоделась, зашел и закрыл за собой дверь. —
Слушай, а ты купила... — он замялся, — эти свои таблетки?
Не забыла?
Эти таблетки были
контрацептивы, которые я снова должна была принимать как минимум
полгода после внематочной беременности. И хоть у нас с Костей еще
ничего не было — врач советовала половой покой на шесть недель
после операции — я должна была начинать их пить заранее.
— Да, — сказала я Косте, видя, что он
готов хоть сейчас, если надо, ехать обратно в Бузулук, — я купила,
пока ты заправлялся. Не переживай.
Я отвернулась к зеркалу, чтобы
собрать волосы — и ахнула, когда молниеносным движением Костя
пересек комнату и сграбастал меня в объятья, и прижал меня лицом и
грудью к холодной поверхности зеркала, так, чтобы я едва могла
вдохнуть.
— А я вот буду. — Он наклонился ближе
и забормотал, замурлыкал своим чуть хриплым голосом мне на ухо,
покрывая поцелуями мою шею, распаляясь сам и распаляя и меня тоже,
как делал за последнюю неделю несколько десятков раз: — Не могу я
не переживать за тебя, ясно? Не хотеть, не скучать, не переживать —
не могу...
Маленькая деревня — большая
семья.
Она гордится твоими успехами, хоть и
помнит каждую твою неудачу. Она с одинаковой легкостью раздает
ласки и отвешивает оплеухи, она одновременно безжалостна и
непогрешима, как самый строгий отец, и ласкова и тепла, как самая
любящая мать.
Деревня знает о тебе все.
Ты можешь быть взрослой и серьезной
городской фифой с кучей высших образований, мужем-миллиардером и
«майбахом» в гараже собственного особняка, но стоит оказаться за
столом с теми, кто знает тебя с пеленок, и все — ты уже Устя
Туманова, которая в пятилетнем возрасте притащила в детский садик
бродячего кота, и тот заразил всю группу лишаями, или Зулька
Рахметова, которую в третьем классе вырвало на сцене прямо посреди
выступления школьного хора, или Танька Коблик, с которой сдернули
юбку в деревенском клубе на глазах у сотни людей.