И из-за того, что мы задержались на
пять часов — уже за Сургутом в локомотиве обнаружилась неполадка, и
нас остановили, пока техники разбирались, что к чему. И из-за того,
что эти пять часов кое-кто скоротал за бутылкой, и в
вагоне-ресторане, как и в общих, куда набились толпы знакомцев,
едущих на одно месторождение, было не протолкнуться. А еще в купе
было душно — чем дальше на север мы шли, тем жарче топили — и это
тоже меня раздражало и заставляло считать станции и минуты и с
особым нетерпением ждать прибытия.
Но только увидев на перроне стоящего
чуть поодаль от толпы Костю с сигаретой в длинных пальцах, я
поняла, что причина моего нетерпения была не в поезде, а в нем.
Я остановилась, пока он меня не
видел, и с замиранием сердца обежала взглядом его высокую худощавую
фигуру в темно-синей куртке с белым воротником и джинсах, жадно
вгляделась в резкие черты лица, на которых было написано
нетерпение.
Я и в самом деле так сильно по нему
скучала.
Я двинулась вперед, таща за собой то
и дело подпрыгивающий на неровностях асфальта чемодан на колесиках,
но Костя тоже уже увидел меня и пошел ко мне быстрым шагом, едва ли
замечая попадающихся ему на пути людей и почти не реагируя, когда
кто-то задевал его локтем. Я влепилась в него, не замедляя шага,
обхватила руками за талию и запрокинула голову, чтобы посмотреть в
кошачьи глаза.
— Костя.
— Нарисовалась, — пробормотал он
довольно, обнимая меня в ответ, и я улыбнулась, услышав это слово.
— Ну, давай, рассказывай, как ты по мне скучала.
Вместо ответа я притянула его к себе
за воротник куртки и крепко поцеловала, — и тихо засмеялась, когда
через пару мгновений Костя схватил мою голову в свои руки, чтобы
запрокинуть ее так, как было удобно ему, и стал целовать меня сам.
Опомнились мы, только когда кто-то особенно сильно — наверняка
намеренно — задел нас, проходя мимо, но даже тогда Костя не
отстранился надолго: нахлобучил мне почти на глаза шапку, отобрал
чемодан, и обнял меня за плечи, разворачивая в сторону выхода к
вокзалу.
— Юсь, у тебя пять минут на душ, не
больше. — Его горячее дыхание обожгло мне ухо, когда на ходу он
наклонился ближе. — Задержишься — займемся сексом прямо там.
Я задержалась.
***
Я написала заявление на увольнение
через две недели после возвращения, согласившись задержаться для
защиты бюджета по просьбе Горского, который не скрывал своего
расстройства моим уходом, но достаточно быстро, за пару дней
подыскал мне замену. Ростислав был в отпуске, и я искренне была
этому рада: не придется неловко прощаться, придумывать любезности,
быть вежливой.