Жизнь иногда заворачивает сюжеты
покруче любой мелодрамы, и моя превратилась именно в такую в миг,
когда я увидела, что на подъездном крыльце, устремив за мою спину
хищный кошачий взгляд, стоит Костя.
***
— Значит, коллега, — проговорил
Костя, пока я поднималась по ступеням ему навстречу. — Наш давний
друг Ростислав Макаров?
— Да, — сказала я. — Это он.
Я остановилась напротив Кости, но он
отстранил меня и шагнул вперед, к уже отъезжающей машине, и
проводил ее взглядом так внимательно, словно пытался запомнить на
всю жизнь.
— Ну что же ты не пригласила его на
чай?
— Костя, перестань, — сказала я. — Мы
попрощались, все. Забудь.
Он обернулся и окинул меня взглядом —
сверху вниз, так внимательно, словно видел впервые. Губы сжались,
лицо побледнело так, что брови на нем превратились в мазки темной
краски, но тон был угрожающе спокоен:
— Идем домой, Юся. Пора
собираться.
Костя впустил меня в подъезд и
позволил первой войти в квартиру, но сам едва переступил порог.
Прикрыл за собой дверь, остановился, прижавшись к ней спиной, пока
я снимала обувь и клала сумку на тумбочку у стены.
— Я не могу так больше.
Я резко обернулась, удивленная тем,
как звучит его голос: лишенный эмоций, какой-то черно-белый, будто
фотография, на которую наложили фильтр. И лицо его сейчас было
безликим и бесцветным, и даже губы стали белыми, как будто от них
отлила вся кровь, и уперся он затылком в дверь так крепко, что чуть
сильнее — и точно останется вмятина.
— Почему ты согласилась уехать
отсюда, Юся? Чтобы начать все сначала со мной… или чтобы оказаться
подальше от Ростислава Макарова, раз уж не вышло быть с ним?
— Что?!
— Ты... — Костя запнулся, — любишь
Макарова, так?
Мое сердце упало. Люблю
Макарова?.. Я?!..
— Нет! Костя…
— Ты можешь хоть раз сказать мне
правду насчет вас двоих? — перебил он, даже не пытаясь
слушать. — Что-то у вас было?
— Не было. — Но он не верил, я видела
по глазам, что не верил. Я шагнула вперед, протягивая к нему руки,
внутри меня все оборвалось от нахлынувшей паники. — Костя,
послушай, давай мы сядем и…
— Значит, ничего у вас не было. —
Костя снова перебил и как-то даже выпрямился, еще сильнее вжавшись
затылком в дверь и неотрывно глядя на меня, и я остановилась под
этим взглядом, словно перед барьером, который было не переступить.
— А привез он тебя по великой дружбе? И глаз от тебя оторвать не
мог, пока ты уходила, тоже, видимо, только из-за нее?