Мысль промелькнула где-то на
задворках разума. Тело действовало само.
Жар души клубился в теле, вливаясь в
ноги, руки и клинок.
В сторону реольца метнулись десятки
призрачных мечей. Первое умение. Дождь клинков.
Но каждый из них встретил на своём
пути голубую каплю. Встретил и бесследно исчез.
А идар снова повёл клинком.
Я отлично угадывал движения. Меч
утреннего дождя. Один из стилей королевства Реола, который отец мне
не раз показывал.
Между нами возникла завеса. Стена
клинков. Только в исполнении реольца она выглядела настоящей стеной
из светящихся капель дождя.
Она надёжно перекрыла мне путь на
десять шагов в обе стороны, а за её защитой лучники снова
вскидывали луки, поднимая жала стрел к небу и собираясь ударить мне
за спину. По моим людям.
Я ударил по Стене клинков раз,
другой. Но призрачные мечи бессильно разбивались о сплошную завесу
капель чужого умения. В бессилии я зарычал и вновь из меня
рванулась тёмная волна, промчалась десять шагов до идара, даже не
заметив его Стены клинков, и ударила по лучникам, пройдя сквозь
них.
Они снова отшатнулись, посылая стрелы
куда угодно, кроме моих людей.
А я уже бежал вперёд. Прямо в завесу
из капель. Взмах мечом, в который я вложил весь жар души, который
только мог собрать. Огромный призрачный образ меча рассёк наконец
завесу, обрушился на реольца. Он встретил его ударом стали,
разрушая и рассеивая.
Но я уже подобрался вплотную. Слева,
справа, раздвоить меч, обрушить на врага Дождь клинков, не давая
ему времени на высокие умения меча.
Он ответил тем же.
Мы кружились друг напротив друга в
сиянии призрачных мечей и голубеющих капель. Сметали их своими
клинками и телами. Сплетали в схватке мечи, высекая искры. Я
чередовал Дождь и простые, грубые выплески жара души, и отчётливо
ощущал, как с каждым взмаха меча, с каждым ударом сердца, у меня
всё больше и больше жара души получается вложить именно в простой и
незамысловатый удар.
Реолец начал пятиться, начал юлить,
пытаясь ускользнуть от ударов моего меча, а не встретить его
всполох своей сталью.
А затем он ошибся и я вбил ему в
сердце меч. Один удар, один выплеск жара души и половина груди у
него исчезла, обращённая в ничто вместе с его сердцем.
Мгновение он ещё стоял, глядел на
меня, а затем завалился назад.
Я же сначала замер над его телом,
глядя на покрытую льдом жуткую рану, а затем поднял взгляд на
лучников.