- Живая? – тихо спросил друг, как только мы перестали
катиться.
- Уууу, как мне плохо, кажется, это конец...
- Еще нет, но если ты с меня не слезешь, то я задохнусь под
твоей тушей!
- Это у меня туша? Ах ты, чучело невоспитанное! Друг называется!
Не слезу теперь, неси, давай, меня на руках! Я, может, после всех
твоих стараний калекой стала!
- Калекой ты станешь, когда мне встать удастся! - Ратик весь
напрягся, сморщил свой нос и попытался скинуть моё хрупкое
израненное тельце с мягкого теплого себя на твёрдую холодную землю.
Но я, злобно покряхтывая, вцепилась в него всеми конечностями и не
сдавалась. - А ну-ка, слезай, Гатька, чтоб тебя...
Много нехороших слов знает мой друг, но и я знаю немало.
Однако переругивались мы недолго, нас растащили мои тюремщики.
Ратик еще побрыкался немного, а потом увидел своего отца и как-то
сразу сник. План побега провалился на самом интересном месте. К
слову сказать, меня всё-таки взяли на ручки. Параур донес «шесми
Агату» до крыльца и церемонно передал выскочившему из дома Хаиму.
Сделав самое несчастное лицо, я стала взывать к жалости сатира:
- Между прочим, я из окна упала, это было так жутко, так больно,
так...
- Так безответственно и по-детски! - Змееуст уже стоял рядом и
гневно смотрел на сына. - Неужели я не ясно сказал тебе, чтобы ты к
ней не подходил? Мало мне того, что вы кровью сроднились, так,
похоже, и мозги поделили, при этом потеряв большую часть!
Хм, никогда не видела этого дядьку таким рассерженным. Обычно он
всегда серьезный, лицо такое непроницаемое и глаза холодные. А
сейчас вон какой, того и гляди драться полезет. Я скосила глаза на
Ратика, друг стоял, виновато опустив голову вниз и потирал отбитое
мною плечо. И ведь прекрасно знаю, что нужно молчать, но мой язык
снова сработал быстрее голоса разума:
- Это я его втянула в историю, с меня и спрашивайте! -
высвободившись из рук Хаима и, с трудом сдерживая стон боли, я
аккуратно встала на ноги. Кажется, синяки и шишки будут по всему
телу. - Ратмир всячески отговаривал меня от побега, даже угрожал
вызвать охрану, но я...
- Но вы сказали ему, что раз уж он пренебрег доверием отца и
украл у него из сейфа родовой перстень, а затем потратил часть его
мощи на уничтожение решетки с вашего окна, то отговаривать вас от
побега бесполезно, не так ли? - лицо Змееуста приобрело
неестественный малиновый оттенок, а зрачки по мере того, как он
говорил, медленно вытягивались в две черные щелочки.