– Может, тебе в замке не понравится, – предупредила она, срывая листья покрасивее, чтобы украсить ими букетик фиалок. – Если хочешь сражаться, лучше тебе присоединиться к сэру Артегалю[5] и его товарищам-изгнанникам. Папа говорит, что сэр Артегаль – достойный рыцарь.
– Но они разбойники, – не согласился Чел. – Я собираюсь быть законопослушным рыцарем в замке. Расскажи мне лучше, что говорят о замке в деревне.
– Я слышала не так уж много, – призналась девочка.
Она закончила украшать фиалки листьями и аккуратно перевязала букетик длинной травинкой.
– Наверное, о некоторых вещах они при мне помалкивают. Тайком перешептываются о невесте короля. Король ведь страдает от незаживающей раны, а власть кое-кого тем временем усиливается. Там, в замке, все только и заняты своими ссорами, секретами и враждой.
– Расскажи мне о рыцарях, – настойчиво попросил мальчик.
– Там есть сэр Борс[6], – начала Энн. – По слухам, он много молится. Сэра Форса никто не жалует, а вот сэра Бедефера[7], наоборот, любят, хотя он и суров с воинами. Поговаривают, что он честен. А вот кого все ненавидят по-настоящему, так это сэра Харрисоуна.
Чел обдумывал эту информацию, уткнувшись подбородком в колено, обтянутое тканью спортивных брюк, и разглядывая дымку над озерной рябью.
– Когда я убью дракона, то обойду их всех и стану королевским Поборником.
– Ты еще попади туда сперва, – усмехнулась Энн, поднимаясь на ноги.
Мальчик вздохнул.
– Иногда, – произнес он, – мне ужасно надоедает жить в зачарованном лесу.
Девочка тоже вздохнула:
– Ты не понимаешь своего счастья! Мне надо вернуться домой к обеду. А ты? Тут побудешь?
– Пока – да, – ответил Чел. – Может, туман развеется.
Энн оставила его там – он стоял на коленях среди фиалок и вглядывался в туман, как будто мимолетное появление замка разбило его сердце. Когда девочка ползла сквозь заросли терновника, старательно защищая одной рукой пучок фиалок, она тоже чувствовала себя крайне несчастной. Казалось, у нее отобрали что-то невероятно прекрасное. Вылезая из зарослей на тропинку, она уже почти плакала. Вдобавок ко всему куртка и юбка были порваны, да еще и на колене краснел здоровенный порез.
– Эй, погодите-ка! – воскликнула Энн, помедлив в проулке.
Она поранила колено, когда убегала от Мордиона. Девочка опустила взгляд на ногу: чешуйки засохшей крови отваливались с голени. Затем Энн подняла глаза на маленький пучок фиалок у нее в руке: