Земной ангел. Великая княгиня Елизавета Федоровна - страница 3
– Ну вот и дома, слава Богу, – сказал князь Сергей, и синие глаза его заблестели.
– Ура Ильинскому! – закричал Ваня, и так же, наверное, крикнули бы все, кто сидел в колясках, которые весело и легко подкатили к усадьбе.
Знаете ли вы, что такое русское лето?…Когда воздух прогрет и чуть дрожит над проселочной дорогой, мягко поворачивающей между желтых полей?
Дом деревянный, «тургеневский», с мезонином и флигелями, с просторной гостиной, обставленной простой, но изящной мебелью. Перед домом парковая березовая аллея, идущая до самой террасы, фонтан с амурчиком, который изготовился запустить стрелу в небо. Когда фонтан работает, из наконечника стрелы бьет струя. Но это случается только к приезду господ – амурчик как бы салютует, приветствуя их.
Вот и сейчас серебристая струйка ударила вверх, Ваня радостно захлопал в ладошки, а княгиня Александра удивленно засмеялась от неожиданного эффекта – она в Ильинском впервые.
Елизавета Феодоровна прошла к окнам гостиной – они выходят в сад. Глубокое, ей самой неведомое чувство не только радости, но и печали, перемешанной почему-то с необъяснимой тревогой, хлынуло в ее сердце.
«Что это? – подумала она, видя уже поспевающие шары светло-розовой с зеленью антоновки, вишни, усыпанные красными, как фонарики, ягодами, светло-фиолетовые плоды слив, которые она всегда любила. – Почему я не радуюсь и даже как будто хочу расплакаться?»
Она не успела разобраться в своих чувствах, глядя на свой любимый сад, как ощутила на плече теплую, такую родную руку мужа. Она порывисто и даже с каким-то отчаянием посмотрела на него.
– Что с тобой, Элла? – спросил князь Сергей.
– Сама не знаю, – она прижалась к нему. – Давай скорей переоденемся и в церковь – нас заждались.
– Да подожди, хотя бы чаю с дороги…
– Нет-нет, все потом, – она отстранилась от мужа и быстро пошла в свою комнату.
В церкви действительно уже ждали господ, и батюшка Серафим, в летах, тучноватый, со щеками, розовыми, как анисовые яблочки, отдавал ненужные распоряжения, беспрестанно одергивая праздничный стихарь, поправляя епитрахиль и наперсный крест.
Но вот народ зашумел, задвигался, расступился, пропуская господ, а Мария, из самых красивых в деревне молодок, преподнесла князю Сергею хлеб-соль. Князь трижды поцеловался и с Марией, и с батюшкой, и тот, произнеся здравицу в честь князя, неожиданно всхлипнул.