— Не нравлюсь я ему, а у самого все торчком, — зло просипела
Дэлия, поглядывая на выгнувшийся злополучный орган. — Вздыхал,
будто одолжение мне делает, а сам... Грязный лицемер.
Непонятно почему, рука сама потянулась вниз, и пальцы легонько
коснулись обнаженной плоти. Змея внизу дернулась, впитывая силу, и
жадно приподнялась, будто не замечая, что ее владелец уже одной
ногой в могиле. Вспыхнув румянцем, Дэлия ударила равнодушную тварь
кулаком по голове, но недоносок даже не дернулся, оставив ее
негодование не у дел.
— Проклятье! Ну почему именно так?!
От злости на все Дэлия чуть не взвыла и, положив ладонь на
пробитую грудь, подала поток энергии, чтобы хоть как-то смягчить
его боль. При должном уровне, инкуб способен восстановиться сам, но
у этого заморыша не было сил даже остановить кровь.
— Очнись, придурок, — процедила Дэлия, чувствуя, что голова
кружится все сильней. — Борись, не сдавайся. Долбанный идиот!
Конечно, ты так и так сдохнешь, но не сейчас. Потом. Когда я тебе
разрешу!
Недоносок внизу прокашлялся кровью, и его голова безвольно
завалилась на бок, будто отводя взгляд. Хриплое дыхание стихло, и
Дэлия поняла, что осталась одна.
— Нет-нет-нет! — зарычала она, хлеща холодеющее лицо по щекам.
Яростно и зло, вкладывая частицу силы в каждый удар. — Хочешь или
нет, но ты не сбежишь, гаденыш. Слушай меня, тварь! Это приказ!
Дыши! Живи, всем назло!
Всхлипнув от отчаяния, Дэлия перебралась на корточках вниз и
вцепилась двумя руками в торчащий член. Сжала, словно пытаясь
задушить, вливая остатки собственных сил.
— Во славу твою, сестра моя, Лааль!
Уже отключаясь, Дэлия подумала, что было бы эффективней сделать
это не через ладони, а ртом. От этой мысли ее чуть не вырвало, и
она осела наземь, плавно уходя в навалившуюся тьму.
***
В который раз уже пробуждение у меня, что лучше б не вставал.
Тело трясет так, что аж зубы сводит. И непонятно, с чего: на
балконе был холод, так холод, а тут даже тепло. Трава шумит, люди
поют. Неплохо так завывают, с огоньком, иногда даже орут.
Что ж, похоже, добрались. Я в Нижнем мире и вроде живой. Но
как?
Память сопротивлялась, подсовывая мне полуобнаженную Лааль,
покачивающуюся попку Лалы, ванильные грудки двухвостой. Показывала,
крутила, добавляя красок, но я был непреклонен, и вскоре в голове
всплыли рваные картинки прибытия в Нижний мир.