- Ну, рассказывай, почему ты
заявилась домой так поздно? - без предисловий начал отец. – И
почему на звонки не отвечала?
На последнем вопросе он чуть повысил
голос и грозно сверкнул глазами. Наверное, будь на моем месте
сейчас «старая» Олеся, она бы впечатлилась. А так было видно, что
мужчина просто переживет за свое бестолковое чадо.
- Понимаешь, папа, - расслабившись,
я откинулась на спинку стула, наблюдая за его реакцией, - в
университете со мной кое-что произошло…
В общем, я не стала рассказывать
отцу всю правду. Ограничилась лишь тем, что произошел несчастный
случай: однокурсник не справился со своей магией, а я в тот момент
находилась рядом, вот мне слегка и перепало. Немного прихватило
сердце от страх, и только. Заверила, что местный доктор привел меня
в порядок, и нет причин для беспокойства.
Похоже, врунишка из меня тот еще.
Может, отец почувствовал, что я недоговариваю. Или ему хватило и
того, что я рассказала. Но, теперь он был по-настоящему в
гневе.
Наорал на меня за то, что сразу не
сообщила ему об этом, стукнул кулаком по столу, узнав, что после
всего этого я добиралась до дома сама. А потом в адрес ректора
моего университета полетели забористые ругательства и обещания
устроить кому-то веселую жизнь.
Я морщилась, выслушивая его
претензии, и мне в тот момент тоже хотелось высказаться. Например,
о том, что больше надо интересоваться жизнью своей дочери, глядишь,
и узнал бы, что его кровиночке уже полгода как жизни не дают. И
какого черта они до сих пор не отправили ее к хорошему лекарю?
Неужели Олеся никогда и ни на что не жаловалась?
Прерывая его словоизлияния и спасая
меня от необдуманного поступка, дверь кабинета резко распахнулась.
Немолодая, но все еще красивая и ухоженная женщина, чьей копией,
только в молодости, была Олеся, ворвалась внутрь и сразу же
бросилась ко мне с объятиями.
- Девочка моя! Слава всем богам, ты
наконец-то дома!
Неловко обняв ее в ответ, я
деликатно отстранилась от матери, кем она, без сомнений, и
являлась. От нее пахло, как ни странно, ванилью и сдобой, а не
парфюмерией, как я ожидала. Одетая в домашнее платье, с
рассыпавшимися по плечам смоляными кудрями и белоснежной кожей,
мать Олеси напоминала постаревшую Белоснежку, о чем говорили
наметившиеся в уголках глаз морщинки. Вся она была словно
воплощение домашнего уюта, а ее глаза смотрели на меня с любовью и
теплотой.