Открыв фанерную, с облупленной краской дверцу, и в самом деле
обнаружил мыльницу, мятный порошок, зубную щётку в пластмассовом
футляре и ещё один футляр, из коричневого кожзама. В нём должна
находиться электробритва «Харьков-6». Открыл – да, лежит, родная,
ещё и щёточка, чтобы ножи от волосков чистить. Ладно, побреемся
попозже. Махровое полотенце с бледно-красными полосками по бокам
висит на спинке кровати, его тоже берём.
И снова память услужливо подсказывает, куда идти. Открываю
дверь, поворачиваю налево, где коридор заканчивается тупиком с
оконным проёмом. Крайняя дверь налево ведёт на кухню. Здесь мы
готовили завтраки и ужины, а обедали в основном перед последней
парой в студенческой столовой в нашем корпусе, а в выходные ходили
в главную столовую, обслуживавшую общежития всех факультетов. На
выходные кто-то уезжал домой, а оставшиеся варили себе супы и каши
с макаронами на общаговской кухне. Я к родне в Новоуральск
наведывался, но не каждые выходные, а от силы раз в месяц. Ехать на
рейсовом автобусе час с небольшим, но ходил он два раза в сутки, и
каждый раз набивался так, что мама не горюй. Зато привозил из дома
целый рюкзак продуктов и бабушкиной выпечки – самой вкусной на
свете. Деньги брать я наотрез отказывался.
Конечно, я подрабатывал, потому как выжить на стипендию в 40
рублей здоровому парню было проблематично. И не я один, почти все
подрабатывали. Я с Вадимом и ещё несколько парней ходил на станцию
«Свердловск-Товарный», где за пару часов работы можно было
заработать половину месячной стипендии. Жаль, что после перелома
мне придётся забыть об этом приработке… Хотя, напомнило я себе
снова, этот перелом ведь теперь может и не случиться.
Дверь справа – туалет. Учитывая, что девчонок на нашем
факультете можно пересчитать по пальцам чуть ли не одной руки, а на
нашем этаже вообще две живут, Инга и Светка, обе бой-бабы, то
устраивать им отдельный сортир никто не собирался. Он был общим,
тем более что писсуаров не было, а имелись отдельные кабинки числом
пять, с унитазами. Студенты, можно сказать, для себя строили, на
совесть.
Умывались мы в туалете, и из крана вытекала исключительно
холодная вода. Горячая имелась только в душевой на первом этаже, и
то помыться можно было в строго определённое время, с семи до
девяти вечера, когда дежурным по общежитию запускался бойлер.
Дежурили поочерёдно, по суткам, Маргарита Петровна и баба Валя. Обе
пожилые, а баба Валя ещё и с сухой рукой. Вроде как на войне ранило
осколком, но это по слухам, сама она никогда про войну не
рассказывала, но на 9 мая всегда приходила на работу, надевая
сверху пиджак, левый лацкан которого украшали несколько медалей и
даже «Орден Отечественной войны II степени». Баба Валя была
строгой, но, как бы сказать, душевной. Некоторым бедным студентам
даже взаймы давала, и не было такого, чтобы кто-то долг не вернул.
Во всяком случае я о подобном не слышал. Перезанимали, но
возвращали.