Снова кто-то взвизгнул, кажется, уже не Светка. Да, не повезло
мужику. Но кто ж в этом виноват?! Кто просил его садиться пьяным на
мотоцикл и нестись куда-то сломя голову? Да ещё и без шлема…
Печально, конечно, но, с другой стороны, из наших никто не
пострадал, а самое главное – цела моя нога. Вот такой вот получился
чейндж, как говорят янки.
Врачи «скорой» на такого рода праздничных мероприятиях обязаны
дежурить, и они появились уже несколько минут спустя. Но помочь они
этому бедолаге уже ничем не могли.
— Товарищи, не толпимся, продолжаем движение! — крикнул в
мегафон какой-то милицейский начальник в погонах.
Милиционеры рангом пониже тут же начали выталкивать нас обратно
на проезжую часть проспекта, хотя до точки, где движение
заканчивалось, оставалось от силы метров сто, после чего народ
разбредался кто куда. Мужики – обычный пролетарий – с оглядкой по
сторонам тихонько во дворах разливали по стаканчикам горячительное,
закусывая плавлеными сырками. Было бы, как говорится, что выпить, а
повод всегда найдётся. Тем более 1 мая, самый что ни на есть
пролетарский праздник.
Мы и сами с мужиками нашими, с «Завода радиоаппаратуры», после
таких демонстраций согревались во двориках. Особенно это было
актуально после ноябрьской демонстрации, когда погода подчас не
жаловала марширующих в общем строю, и без «сугреву» было не
обойтись.
Мы продолжили движение до «финишной прямой», хотя в толпе только
и было разговоров, что о несколько минут назад случившемся
инциденте. Моё имя тоже звучало, со всех сторон сыпалось, какой я
молодец, что вовремя заметил опасность. Закинули в грузовик
транспаранты и портреты членов Политбюро, и тут я услышал голос
Заостровского.
— Покровский.
— Да, Фёдор Петрович!
— Иди-ка сюда.
Ректор отвёл меня в сторонку от продолжавшей движение
колонны.
— Что это сейчас такое было?
— Вы о чём, Фёдор Петрович? — с совершенно искренним видом
удивился я.
— Ты дурачком-то не прикидывайся. Как ты понял, что сейчас из
проулка вылетит мотоцикл?
— Так услышал звук мотора, и будто мне кто-то в ухо закричал:
«Покровский, опасность!». Мистика какая-то!
— Действительно, мистика.
Заостровский ещё раз внимательно посмотрел мне в глаза, после
чего мотнул головой:
— Ладно, ступай… Спасибо тебе, если бы не твоя реакция, то среди
студентов могли быть жертвы, а так только сам лихач пострадал. Вот
что значит заниматься боксом… Кстати, ты ещё не бросил?