Через час безуспешных танцев с магическими плетениями возле
маленькой раковины, над которой и висело зеркало, я сдалась. Не то,
чтобы это было в моей натуре, но на педсовет прийти вовремя у меня
уже точно не получится. А это скверно. Ректор грозился мне
страшными карами (увольнением) за любой, самый маленький повод,
который я ему предоставлю. Очень сильно старик на меня взъелся
после того, как весь преподавательский состав слег на два дня,
угостившись моим чаем. А я что? Я - ничего. От души людей угостила,
торт нарезала, кто же виноват, что они так неудачно коллективно
что-то испорченное сожрали? Я вот ничего, кроме чая с тортом, не
ела, и со мной все в порядке было. Поверить мне, естественно, не
поверили, жестоко обличая отравительницу в моем лице, но и доказать
ничего не смогли. Даром что ли я два года у котла стояла? Если б
знали еще, кто на самом деле аспирантуру мне преподавал, даже бы на
тесты торт отправлять не стали. У профессора Блеоссина оказалась
интересная молодость, много тайн и секретные знания в области
зельеварения, которыми старик со мной с удовольствиями поделился.
Правда, потребовав магическую клятву о неразглашении.
В общем, когда до кучи и пара десятков студентов оказались в
лазарете, ректор меня гонял и в хвост, и в гриву за самые малейшие
недоработки. Приходилось изрядно стараться, чтобы не быть все время
под прицелом. Впрочем, на все недовольства по поводу отравления
адептов, я самым бесцеремонным образом заявила, что это учебный
процесс. Он же не предъявляет преподавателю по смертоубийству
претензии, когда после его занятий в лазарет идет толпа
покалеченных? Тогда какие ко мне вопросы? Вот после этого профессор
Фраси на меня и взъелся.
Поэтому на педсовет, который был созван в преддверии учебного
года, опаздывать было никак нельзя. Быстро умывшись, стянула волосы
в пучок, надела свой любимый черный костюм-тройку с белой рубашкой
и ненавистные туфли на высоком каблуке. Эту обувь не любила за
неудобство, вечные мозоли и мучительную боль. Но из года в год в
моем гардеробе были исключительно такие модели. Они прибавляли мне
от шести до десяти сантиметров и позволяли чуть меньше ненавидеть
окружающих. Люди выше 175 см автоматически попадали в список врагов
и считались тупыми бугаями или дылдами. Потому что именно они чаще
всего звали меня обидным прозвищем “полторашка”. Правда после
второго курса, когда начались практические занятия, и нас начали
ставить в спарринги - охоту обзываться я отбивала этим людям с
чувством глубокого удовлетворения. Правда боязнь тех, кто сильно
выше, видимо, будет жить со мной до очистительного костра.