Нина мне не ответила, так что
пришлось ее отвязывать, заворачивать в один из валяющихся на полу
плащей. Будучи благородным рыцарем, я хотел донести девушку на
руках до ее комнаты, но тут сообразил, что совершенно не знаю где
она сейчас живет, а значит нести ее придется ко мне. А это могут
неправильно понять. Опять! Ну… или правильно.
— Ладно, значит в благородство играть
не станем. — хмыкнул я, перекидывая девушку через плечо, как мешок
с картошкой. Так идти куда сподручнее, и одна рука в случае
необходимости окажется свободной, что в бою крайне важно.
Насвистывая несложную мелодию, я спокойно дошел до общежития
парней.
Не став заходить внутрь корпуса,
прыгнул к себе на балкон, подкинув воздушным потоком. Нужды в таком
шаге особой не было, скорее мне просто стало лениво ходить по
коридорам. Каково же было мое удивление, когда я никого не застал в
своей комнате! Ни единой души! Как неожиданно и приятно…
— Никуда не уходи. — попросил я у
миледи, сбросив ее на кровать. После тяжелого трудового дня было
только одно желание – как следует выспаться. Но в начале – принять
душ. Что я и сделал, с огромным удовольствием. А когда вышел из
ванной комнаты, увидел нацеленные в меня каменные иглы.
— Если ты так выражаешь благодарность
– не за что. — вытирая волосы бросил я, лавируя между вражескими
снарядами и стараясь не обращать на них внимания.
— Какого дьявола тут происходит? Что
я делаю у тебя в комнате? Да еще и голая! — возмущенно спросила
Маунтайн, придерживая спавший с плеча плащ.
— А ты сама как думаешь? — удивленно
проговорил я. — Ты напилась, съела какую-то гадость, и приперлась
ко мне, умоляя тебя трахнуть в самых жестких позах. Ну что я могу
сказать – я старался исполнить твое желание. Все три отверстия
отработал как мог…
— Что? О чем ты говоришь? Нет, я не
могла… нет! — растеряв остатки гордости и самообладания выкрикнула
миледи, левой рукой проверяя между ног. — Ты врешь! Ну или у тебя
на столько микроскопический член, что я ничего не чувствую.
— Да нет, я просто обладаю магией
заживления, так что девушки каждый раз просыпаются девственницами.
А тебе кажется еще и память стерло. — как можно серьезнее сказал я,
качая головой. Нинэ в начале покраснела, как вареный рак. Затем
стала белее снега от злости, и только когда ее цветовая гамма пошла
на второй круг я не выдержал и заржал.