— Проходите, Василий Васильевич. Что-то случилось?
— Нет... Просто чувствую я себя неважно. Не могли бы вы меня
посмотреть?
— В каком смысле — посмотреть?
— Как врач.
Я усадил Смыслова на стул, сам сел на второй (поплоше, с хромой
ножкой) и стал смотреть.
Минуту смотрю, другую, третью. Потом беру руку, считаю
пульс.
— Что вас беспокоит, — наконец, спросил я.
— Голова побаливает. Как бы давление не подскочило.
— И очень может быть, — согласился я. — Даже удивительно было
бы, если бы давление не подскочило. Стресс, знаете ли. Преодолели
половину земного шара, громадная разница во времени, десинхроноз. И
с корабля на бал, то есть за шахматную доску, как тут давлению не
подскочить?
— А вы не померяете давление, не послушаете сердце?
— Нечем мне давление мерить, нечем сердце слушать. Глаза, руки и
голова, вот и всё.
— Вы разве не взяли с собой трубочку, аппарат?
— С чего бы это, Василий Васильевич?
— Вы же врач...
— Василий Васильевич! Во-первых, я не врач, а во-вторых я же не
врачевать... Постойте, вам сказали, что я еду сюда в качестве
врача?
— Нет, но я думал...
— Ладно, не беда. Будет вам врач с трубочкой и с аппаратом, — я
взял телефонный справочник. Тоненький, Лоун Пайн — город
невеликий.
— Видите, жёлтые страницы. Сейчас мы найдем врача общей
практики, позвоним, и, если он согласится нас принять, а он
непременно согласится, вызовем такси и поедем к нему.
— Но ведь... Но ведь это...
— Ну да, это Америка. Но, думаю, в пятьдесят долларов вы
уложитесь. У вас ведь есть пятьдесят долларов? Есть, я знаю, — и я
потянулся к телефону.
— Нет, нет, не нужно. Мне уже лучше, — сказал Смыслов и, не
прощаясь, вышел из номера.
Вот оно, могущество американской медицины: сама необходимость
выложить пятьдесят долларов мобилизует защитные силы организма, и
больной выздоравливает. А пятьдесят долларов по джинсовому курсу —
пятьсот рублей минимум.
Америка!
За Смыслова я не беспокоился. Мне не нужна трубочка, чтобы
распознать здоровье. Смыслов, конечно, не юноша, но оно, здоровье,
у него отменное. До ста лет он, возможно, и не доживет, а до
девяноста — непременно. Плюс-минус пара лет. Ну, а голова болит...
Десинхроноз во всей красе. Пройдёт.
Я был готов к чему-то подобному. Чемпионам хотелось построить
молодого выскочку. Чтобы тапочки подавал, чемоданы носил, а уж если
медик, так выслушивал все жалобы, бегал за валериановыми каплями и
дежурил ночами у постели.