Но меня не трогают. Видно, работает указание по созданию Чижику
условий для возвращения в страну чемпионской короны. А совесть и
сознательность у меня свои. Не стоит на них давить. Не дам.
— Теперь вот что, — сказал Миколчук. — Официально об этом
объявят позже, но сообщаю заранее, чтобы вы могли внести поправки в
планы. Принято решение, что наша страна не будет участвовать в
шахматной олимпиаде в Израиле. Вместе с другими социалистическими
странами. Мы считаем, что международная шахматная федерация
совершила ошибку, поручив проведение олимпиаде стране-агрессору, —
и Миколчук посмотрел на нас внимательно. Ждал реакции. Не дождался.
Чемпионы и глазом не моргнули. Или, может, для них эта новость
вовсе не новость?
— Правительство дружеской нам Ливии задумало провести
параллельную шахматную олимпиаду. Но мы в ней тоже не участвуем, не
тот уровень, — продолжил Миколчук. — Обсуждается вопрос об
организации крупного международного турнира в Ялте, но решения пока
нет. У меня всё.
Всё, значит всё. Жаль, конечно. Хотелось увидеть исторические
места. Храм Гроба Господня, Голгофу, реку Иордан... Но как-нибудь в
другой раз. Не везёт мне с Олимпиадами. В семьдесят четвертом я в
команду не попал, посчитали слишком молодым. Теперь вмешалась
политика. Спорт вне политики, ага.
Ну и ладно.
Хотя печально.
И неправильно. Своими руками отдаём победу чужакам. Америке или
Англии, или ещё кому-нибудь. Из чувства солидарности с арабскими
странами. Оно, конечно, международная политика, но арабские
страны... Египет уже показывает, чего она стоит, солидарность.
Утром по радио передали, мне «Грюндиг» рассказал. Покажут и
остальные. Со временем.
Ну, не стану я в этом году олимпийским чемпионом. Не дадут мне
медаль — или что там полагается. Переживу? Переживу!
И я стал переживать. Отправился на койкудакский развал. Место в
Москве, где торгуют всякими книгами. Москва велика, таких мест
здесь несколько, но койкудакский развал мне рекомендовал человек
знающий, опытный и авторитетный.
Да и таксист, услышав адрес, сразу предположил:
— За книгами едете?
— За ними.
— Место знатное. Но дорогое. И милиции сторонитесь, а то всякое
бывает...
Бывает, бывает.
Койкудакский развал расположился в скверике. Никаких книг на
виду, просто ходили люди, молодые, старые, всякие, и спрашивали,
что интересует. И милиционер ходил, средних лет сержант. Походит,
постоит, опять походит. Мимо меня прошел, потом снова и снова, а
потом отдал честь и сказал: