Руководитель СССР Леонид Ильич Брежнев, задержавшись в кремлёвских апартаментах, на дачу не поехал. Посмотрел ночные новости по телевизору и прилёг на диванчике в кабинете. Но заснуть по-хорошему не сумел. Ранний майский рассвет разбудил его от непрочного сна. Он посмотрел на розовеющий край восточного неба, надел спортивный костюм и вышел на соборную площадь. Настроение у него было хорошее. Перед майскими праздниками сразу две иностранные державы наградили его почётными орденами, значительно улучшив его парадный костюм. Полюбовавшись на царь-пушку, он прошёл к Спасской башне. Часовые отдали ему честь.
– Прогуляюсь по Красной площади, – сказал он часовым. – А то в Кремле ежедневно, а по площади прогуляться не приходится. Как я москвичам завидую. Каждый день могут по площади гулять и любоваться.
Брежнев был вежливый нешумный человек. Обслуживающие его быт работники души в нём не чаяли. Он вышел на площадь. Голубели ели у кремлёвской стены, блестели золотом кресты и маковки собора Василия Блаженного, на посту номер 1 у входа в мавзолей застыли часовые.
– На Ильича давно не смотрел, – подумал живой Ильич о покойном Ильиче и двинулся к мавзолею. Но внимание его вдруг привлекло какое-то движение на лобном месте. Брежнев присмотрелся. Там стоял человек и, приложив руку ко лбу, всматривался внимательно в разные стороны. Брежнев подошёл к лобному месту и спросил —
– Куда это, мил человек, ты глядишь? Что высматриваешь?
– Да смотрю я, товарищ Генеральный секретарь, где жить хорошо.
– Ха, ха! – рассмеялся Ильич. – Хорошо там, где нас нет…
– Вот я и смотрю, пытаясь отыскать местечко, где «вас» нет! – ответил человек.
– Так это ж поговорка такая, – смутился Брежнев.
– Очень уж она на правду походит, – ответил человек и пропал.
– Вот же, чёрт, приснится ерунда, – проговорил Леонид Ильич, поворачиваясь на диване и рукой смахивая капельки мелкого пота со лба.
Страну меряло время, названное позднее временем застоя.
«Доченьки, доченьки, доченьки мои. Где ж вы мои ноченьки? Где ж вы, соловьи?» Звучала проникновенная песня Александра Вертинского с долгоиграющей пластинки и наполняла комнату в доме Володи Зверева. Сам Володя сидел на диване и развлекался с девчушками пяти и шести лет, которые задирали его с двух сторон, перехватывая друг у друга отцовские ласки. Его располневшая жена и Леонид Сугробин сидели за столом и поднимали очередной тост за рождение младшенькой.