Я ждал его. И он явился.
Присел на краешек стола.
«Ах, ангел мой, я истомился», —
Такою речь моя была.
«И почему я не лунатик,
Не психопат и не эстет,
Не неврастеник, не фанатик,
Ну почему я – не поэт?
Дышу совсем не тонкой кожей,
И нерв мой не был оголён,
И не воспрял, и не низложен,
И не воскрес, и не спасён.
В метафорах чужих теряясь,
Косноязычен, не умён,
В хореях, ямбах спотыкаюсь-
Сокровищах былых времён.
Не зачерпнуть в ладонь тумана,
В хвосте кометы не сгореть,
Не впасть со славою в нирвану,
Не рассказать и не воспеть…
Пропеть отпущенные сроки
Не смог и просто не успел,
И лишь с пустою рифмой строки
Мне оставляются в удел.
Мелькнул в сознаньи огрубелом
Серебряный пропавший век,
Комкая дух, терзая тело.
Ну что ж. Я – просто человек…
Но белой шалью за спиною
Вдруг распахнулись два крыла,
И лира с звонкою струною
Мне в руки с крыльев тех легла.
А из под крыльев голос-диво
ТеплИл застуженную кровь:
«СложИтся стих, коль в сердце живы
Надежда, вера и любовь.
И, неподвластная печалям,
Звенит Любви златая нить,
Чтобы ушедши к звёздным далям,
С детьми поболее побыть…