С тех пор редкий месяц проходил без очередного приступа. С возрастом боли стали слабее, но только в сравнении с прежними приступами; наверное, потому, что, наиболее, чувствительные клетки мозга уже погибли. Впрочем, это чисто моё предположение, даже учёные о том, что творится под черепной коробкой, только понемногу начинают догадываться. Самые сильные приступы, такие как сегодня, обычно всегда начинаются под утро. Ещё эта жаркая духота. Как всегда весной, когда приходит тепло, и начинает прогреваться земля, до батарей отопления не дотронуться, даже всё время открытые форточки не помогают. Создаётся такое впечатление, что в котельных торопятся израсходовать до конца отопительного сезона всё топливо, сэкономленное за долгую зиму. Раньше была возможность, закрыв вентиль пустить горячую воду напрямую, минуя батареи, но трубы давно проржавели; слесарь из домоуправления прошёл с ножовкой по квартирам, отпиливая вентиля, теперь краны не закрываются во избежание прорывов. Мы, конечно, пытались протестовать, но получили доходчивое объяснение, что в соседнем подъезде при попытке отключить батареи затопили четыре этажа. Пришлось смириться. Теперь жильцам остаётся только ждать мая с традиционными холодами, когда отключат отопление; старые панельные дома остывают быстро, мы вдоволь намёрзнемся, вновь проклиная мэра и «Теплоэнергию».
Путь от спальни до кухни, через гостиную и прихожую представляется бесконечным. Кажется, встанешь, и голова лопнет; разлетится на сотни мелких кусочков. Выпить уже обычную дозу в четыре таблетки просто необходимо, кроме того из-за жары очень хочется пить. Надо бы ещё налить в грелку горячей воды и положить на голову. Конечно, в такую жару можно перегреться, но лично мне эта процедура всегда помогает. Большинство людей во время приступов предпочитают использовать лёд.
Я медленно, стараясь не делать лишний движений, поднялся, присел и опустил ноги в тапки. Удивительно, что страшно скрипучая кровать, изготовленная ещё в брежневские времена, на этот раз даже не возразила, словно забыв пропеть свою отвратительную мелодию.
Сквозь неплотную ткань лёгких штор пробивался холодный, казавшийся неземным, свет уличных фонарей. Через дверной проём виднелась часть гостиной с диваном, над которым висела картина с Ниагарским водопадом. Там было немного светлей, чем в спальне, так как окна закрывала всего лишь тюль. Разумеется, здесь были шторы, но настолько непроницаемые, что я впотьмах как-то сильно зацепился коленкой за шкаф, даже повредил мениск и лечился целый месяц. С того раза мы решили не занавешивать окно на ночь.