Малый размер произведений обусловил ещё одно их важнейшее художественное качество, точно подмеченное, кстати, в одном из зрительских отзывов о фестивале. Текст монодрамы Екатерины Задирко «Совершенный вид», как сказано в «Мнении зрителя-дилетанта» Анны Беловой, «такой наполненный и густой, что я, кажется, даже дышать порой забывала, чтобы не упустить ни полслова»10. Приведённое рецептивное замечание вполне правомерно, поскольку такие, небольшие по объёму речевого материала, монодраматические произведения требуют, видимо, и особого статуса слова. Оно, действительно, должно быть настолько плотным и насыщенным по смыслу, чтобы зритель буквально забывал «дышать». При ослаблении внешнесобытийной стороны происходящего, (фабулы), вплоть до её полной редукции (как, в драме Екатерины Задирко «Совершенный вид» или Евгении Киреевой «Смертельный номер»), при отсутствии обмена «словесными действиями» (В. Хализев) с другими персонажами (что характерно для немонодраматической пьесы) именно звучащее слово персонажа становится в монодраме главной движущей силой драматического действия. Это достигается за счёт того, что высказывание персонажа монодрамы всегда пронизано острым ощущением кризисности (не внешней, а внутренней: ранее уже отмечалось, что предметом монодрамы можно считать кризис сознания субъекта), являясь, если воспользоваться выражением В. Мейерхольда, её «динамическим сгустком». Без указанного свойства речи «единого действующего» его внутренняя драма останется существующей отдельно от читателя, поскольку не вызовет у него «тотального «сотворческого соучастия» (В. Малкина, С. Лавлинский), столь значимого для монодраматической художественной целостности. Думается, что авторам пьес, напечатанных в сборнике, как раз и удаётся создать такое слово, которое можно было бы назвать словом на пределе. То есть перед читателем / зрителем создаётся особая художественно-речевая ситуация: я говорю, высказываюсь, поскольку не могу не говорить, не могу не высказываться. Отмеченное свойство поэтики монодрамы интенсивно проявляется не только в пьесе Екатерины Задирко «Совершенный вид», но и отчётливо присутствует в монодрамах Виктории Гендлиной «Гегельянство хуже пьянства», а также Анны-Марии Апостоловой «Вечером на хлебном поле». Поэтому приведённые выше слова Анны Беловой являются подходящей характеристикой для всех пьес книги «Как в зеркале».