Жарким летним вечером в троллейбусе номер два, что трясся по главному проспекту Коврова, были открыты все окна. В одно из них и влетела обгоревшая спичка. Совершив сложный пируэт, она запорхнула в пакет, где утром лежало несколько бутербродов. Теперь там схоронился секретный чертеж. Троллейбус резко затормозил у остановки, которую объявил бодрый голос водителя: «Улица Коммунистическая». Пакет впечатался в широкую спину какого-то мужика, и спичка размазалась по чертежу неприличной загогулиной…
– А это что за фигня? – ткнул корявым пальцем в чертеж Михалыч – лучший на заводе токарь-фрезеровщик.
Вообще-то он обозвал загогулину по другому – тем органом, на который она была похожа.
– Ты не спрашивай, – строго ответил начальник цеха, – ты дело делай!
Ну, Михалыч и сделал. Изобразил загогулину в металле; в количестве четырехсот штук. И поехали эти железки к смежникам – на другой завод. На тот самый, где собирали новые противоспутниковые ракеты «Серебристый тополь». Да уже собрали почти – только ковровской загогулины и не хватало.
Через месяц четыреста «Тополей» встали на боевое дежурство. И надо было дежурному генералу в первый же день проверить, как ракеты руля слушают? «Тополи» послушались – послушались, да и полетели по траектории загогулины к американским спутникам-шпионам. Чтобы те, значит, не вмешивались во внутренние дела России и в личную жизнь ее граждан. Чтобы не постучал однажды шериф в квартиру Пупкиных и не спросил, что делал глава семьи с гражданкой Тюлькиной второго февраля в лесу около Гостюхинской трубочки. Что делал?! Грибы собирал – чем еще можно в лесу заниматься?
Спутники конечно же отбились бы. Если бы «Тополи» по прямой летели. А так – пока их компьютеры траекторию загогулины на цифру переводили, и сами над результатом смеялись, стало поздно. Дежурный командор на мысе Канаверал жвачку проглотил, когда первый экран погас. А когда последний – четырехсотый – отключился, за телефонную трубку ухватился. Они – американцы – тоже любят начальству всякие гадости докладывать.
Так что уже через полчаса Президент в Овальном кабинете начал своим советникам диктовать, что думает об их родителях. Главное – на английском диктует, хотя в Москве уже несколько раз побывал.
– Кто, – кричит (тоже по-английски), – сказал, чтобы России санкции объявили, да гуманитарную помощь назад завернули?