Борис улыбнулся;
– Ты прямо поэт… А сам-то, сам любишь свою работу?
– Да что я? – сразу сник Одинцов, – я попал на завод по вынужденным обстоятельствам.
– То-то же. А говоришь – любимая работа. У каждого человека свои обстоятельства, он не может идти куда ему хочется. Ведь никто не хочет быть грузчиком или дворником, но приходится, коли нужда заставит. Да и государство не может обойтись без этих профессий.
– Постой, постой, – вновь не стерпел Саша, – пройдёт несколько лет, и эти трудные «неблагородные» профессии в том смысле, в котором мы их себе представляем, отомрут, исчезнут. Ведь исчезла же профессия землекопа с появлением бульдозеров и экскаваторов. У грузчиков и дворников тоже появилось немало машин-помощников. И ещё: недавно я смотрел программу «Время», рассказывали о лучшем дворнике Киева, делегате 19 съезда ВЛКСМ. Это уже кое о чём значит! А в будущем тяжёлый ручной труд вообще исчезнет.
– Так-то в будущем, – скептически произнес Борис.
Саша нахмурился, но ничего не мог сказать в ответ и замолчал.
Настало то время суток, когда на землю опустились сумерки, всё вокруг теряло свои очертания, сливалось, становилось неясным. Вечер зажег крохотные огоньки в окнах домов, кое-где горели маленькие, но яркие светлячки уличных фонарей.
На набережной ребятам стали встречаться гулящие влюблённые. Когда одна такая обнявшаяся парочка прошла около них, Одинцов, лукаво улыбнувшись, спросил друга:
– А как у тебя с Танькой? Всё ругаетесь?
Боря огорченно наморщил лоб.
– Да так, что лучше и не вспоминать, – с досадой махнул он рукой.
Саша вопросительно смотрел на Головина.
– Что так?
– Поссорились мы, – коротко объяснил Борис.
– Ну, что там у вас, выкладывай, – потребовал Саша. – Может быть, вам помочь чем-нибудь?
– Ничем тут не поможешь. А говорить-то и нечего. Таньку не поймешь – то говори, то молчи, то приходи, то уходи. В-общем, мы окончательно разругались, и я ушёл от неё. Как говорится в песне, «и разошлись как в море корабли».
– О, загадочная женская душа! – рассмеялся Саша. – Любишь, так терпи.
Боря вспыхнул:
– Да кому нужна такая любовь?!
Одинцов ничего не ответил, он задумчиво смотрел на светлые блики, пробегающие но мрачным водам озера.
Борис вгляделся в лицо другу – не смеется ли? – и продолжил, тяжело ворочая словами:
– Это может, раньше так было – Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Дездемона… Нет, в наше время настоящей любви нет, – горько заключил он.