Я уже начал присматриваться к кузне, оставшейся от родителей,
разводил огонь. Но, как оказалось, меха требовали приличного
ремонта – ничего невыполнимого, но одной рукой я это сделать точно
не смогу. Так что с каждым днём я всё сильнее не мог дождаться,
когда мне, наконец, снимут «гипс». Но, в итоге, провести с ним мне
пришлось чуть больше двух недель.
Как мне сказала старуха-целительница: «Раньше снимать не буду,
убьёшь всю мою работу». Пришлось скрипнуть зубами, но отступить.
Она, скорее всего, права. С другой стороны, я стал намного лучше
орудовать левой рукой, что вполне может пригодиться. Хотя в
последние дни я уже действительно зверел, вполне спокойно шевеля
пальцами внутри куска глины.
– Ну вот и всё, – усмехнулась старуха после того, как глина
вместе с присохшими бинтами осыпалась с моей руки. – Но никаких
силовых тренировок на кисть ещё минимум неделю!
– Спасибо! – горячо поблагодарил я, сжимая кулак бледной, с
частично спавшими мозолями, руки.
– Если испортишь мою работу, платить будешь двойную цену!
– Не испорчу. Ещё раз спасибо!
Коротко поклонившись, распрощался и неспешно пошёл домой,
планируя натопить сегодня баню и как следует помыться. Рука
чесалась. Да и в целом работ по дому было полно, отложенных за это
время.
Уже вечером я сидел возле бани, держа кружку отвара с мёдом в
руках, и наслаждался покоем. За забором раздавались звуки
тренировочной битвы и ободряющие крики. Сегодня я смотреть на это
не собирался, а то и поучаствовать возникнет желание, и тогда с
меня точно снимут двойной тариф за лечение.
Ничего делать не хотелось, лишь только в голове скользили
ленивые мысли о будущем. Что бы я хотел от нового мира? Заработать
много денег? Пролезть в местную власть? И если со вторым не очень
понятно, не было у меня в жизни возможности кем-либо поруководить,
то первое – это необходимость.
– Да хрен с ним со всем, разберусь, как придёт время, –
негромко, на русском, произнёс я и, залпом допив отвар, начал
собираться.
Через полчаса, с узелком книг под мышкой, я стучался в дверь к
магистру Ингельвину. А ещё пару минут спустя помогал ему с
обработкой реагентов.
– Режь чуть ниже, кроме корешков ничего не должно оставаться, –
поправил меня старик, сам обрабатывая сердце, пропитанное
скверной.
Последовав его указаниям, я попутно смотрел, как он погружает
сердце в раствор, должный концентрировать миазмы в одном месте.
Потом наиболее концентрированная часть вырезается и помещается в
следующую жидкость, где часть скверны окажется передано раствору, а
сам кусочек плоти, в итоге, будет высушен и пущен на порошок.