Я пришёл сюда учить язык. На меня обращали внимание, что-то
эпизодически говорили в мою сторону. Но не выгоняли. Вообще, как я
заметил, местные мужики, когда хорошо выпили, оказались на
удивление спокойными. Даже голос никто старался не повышать, а те,
кто напивались, в основном спокойно уходили домой.
Из необычного, что я отметил, это поголовная вооружённость.
Также стало понятно предназначение полок при входе, на которых
местные размещали своё оружие, перед тем как разместиться за
столиками. Копья, топоры, большие кинжалы и даже несколько
мечей.
Я сидел на месте и за это короткое время, стал значительно лучше
понимать, что говорят окружающие. Всё же я оказался не полным нулём
в местном языке, какие-то слова сразу давали ассоциативный отклик.
Это радует.
– Ешь, – раздался голос бородатого хозяина местной таверны,
громко поставившего миску с жареной рыбой на стол.
Выплыв из своих мыслей, я недоумённо посмотрел на мужчину.
Поняв, что он это мне, благодарно кивнул, поднимаясь со своего
места в углу и пересел за стол. Миска опустела очень быстро, а я
расслабленно замер, наконец, ощутив сытость. Впервые с того
времени, как очнулся.
Посетители разошлись, и в зале не осталось никого больше.
Бородач прошёлся вокруг, туша свечи. Я вздохнул, поднимаясь с
лавки, пора и мне было идти, родной стог сена в коровнике ждал
меня.
На что бородач усмехнулся и махнул мне рукой, велев следовать за
собой. Мы прошли через кухню с погасшей печью и вышли у конюшни.
Где мужчина вручил мне тонкое одеяло и показал на конюшню, где на
втором этаже у него складировалось сено.
– Спасибо, – коряво произнёс я на местном языке.
Толстяк дёрнулся, окинув меня удивлённым взглядом. А после,
качая головой, произнёс длинную фразу, из которой я понял только
что-то про удар по голове.
Виновато пожав плечами на его речь, я полез наверх, где стал
устраиваться на сене, завернувшись в одеяло. Посмотрев мне в след,
бородач недоверчиво покачал головой, и, развернувшись, отправился
отдыхать.
А я страдал. Комары, сено колется, да и всяких букашек полно.
Но, тем не менее, поворочавшись около получаса, я всё же уснул.
Проснулся утром от женских голосов. Мощно зевая, спустился вниз,
где круглолицая жена трактирщика, подождав, пока я умоюсь и выпью
воды, практически мгновенно взяла меня в оборот: Поколоть дров,
убрать навоз в конюшне и отвести его на компостную яму, натаскать
воды.