Покосившиеся, поросшие мхом могильные плиты напоминали гнилые зубы.
– Не хочу об этом думать, – отрезала Кэтрин, глянув в сторону заброшенных склепов и могил, и отвернулась. Неспокойно было у неё на душе. Она даже перестала ворчать на подругу, что, по её вине, им пришлось сделать такой круг.
– Ну вот и добрались, – смущённо улыбаясь, объявила Эшли, на что Кэтрин ничего не ответила.
В выходной на кладбище было довольно людно. Солнце скрылось за горизонтом и понемногу сгущались сумерки, накладывая на кладбище печать грусти и тоски, благоговейных воспоминаний о прошлом, проведённом с теми, кто никогда не вернётся сюда.
Кэтрин направилась к могиле родителей и долго смотрела на гранитную плиту.
Эшли оставила подругу наедине с её мыслями – той это было необходимо, – подошла к высокому клёну и прислонилась спиной к стволу, не заметив, как на ветку рядом с ней опустился ворон.
Покосившись на неё круглым глазом, он в течение некоторого времени изучал девушку, затем сорвался с места, подлетел и уселся на могильную плиту, перед которой стояла Кэтрин и стал теперь пристально смотреть на неё.
От неожиданности Кэтрин чуть не выронила букетик из двух белых лилий.
– Кыш! – Эшли, недолго думая, подхватила с земли камушек, прицелилась и швырнула им в ворона.
Камушек попал птице прямо в грудь. От удара ворона едва не откинуло назад, но он каким-то чудом удержался на плите, возмущённо каркнул, будто выругался, расправил крылья и улетел.
Кэтрин с удивлением покосилась на подругу, не припоминая за ней раньше неприязни к меньшим братьям.
– Ты чего? Покалечила бедную птичку.
– Не люблю ворон, – заявила в оправдание Эшли, толком не понимая, зачем она это сделала.
– Давай вернёмся в парк, – бросив последний взгляд на могильную плиту, Кэтрин положила лилии.
Эмилия Ломан – подруги называли её Лия – симпатичная девушка с вьющимися каштановыми волосами чуть ниже плеч, синими, с поволокой глазами, в которых временами вспыхивали задорные искорки, ждала их возле фонтана, скрестив на груди руки.
– Ещё говорите, что я постоянно опаздываю! Я вас уже минут пятнадцать жду!
В голосе Лии звучали капризные нотки – совсем как у избалованной маленькой девочки. Ей в этом году исполнился двадцать один год. Кэтрин и Эшли было по двадцать семь. Для подруг Лия была словно младшая сестра. Иногда Кэтрин казалось, что Эшли тоже ведёт себя, как большой ребёнок, что отчасти объяснялось её вспыльчивым темпераментом.