Рихард подошёл вплотную, и Шон невольно попятился, почувствовав исходящую от него угрозу. Прохожих вокруг не было, он остался один на один с этим человеком.
Рихард привалил его к стене остановки и резко втянул воздух рядом с ним.
– Эй, отвали, придурок! – возмутился Шон. Рихард уставился в его глаза, и ему показалось, что его мозг за долю секунды прозондировали. В голове появилась тяжесть, кровь ударила в виски. – О господи! Отпусти!
– Пустышка, – отшвырнув его от себя, разочарованно протянул Штайнер. – И кровь стандартная, не хочу о тебя мараться, я не слишком голоден.
Шон брякнулся на мокрый асфальт, вскочил на ноги и, замахнувшись для удара, кинулся на противника. Вампир перехватил его руку и сжал до хруста кисть, раздавив костяшки словно тисками. Шон заорал от боли и попытался вырваться, но Рихард не отпускал его.
“А я-то полагал, что бывший парень Эшли окажется мне полезным. И что она в нём нашла? – с досадой подумал Рихард. Он как будто позабыл о Шоне, который, согнувшись, рухнул перед ним на колени, продолжая вопить. – Разве что и мне вести себя как слюнтяй, чтобы ей понравиться? Слишком уж тогда велика цена моей свободы”.
Он бросил взгляд на корчившегося от боли Хиггинса, на щеках которого заиграл болезненный румянец, и ещё сильнее сжал пальцы:
– Ты там обделался что ли? Воняешь, словно наложил уже.
– Отпусти-и-и-и! – Шон чуть ли не выл. Кисть правой руки жгло, как огнём, он не сомневался, что Рихард сломал её. На ум пришло предположение: – Ты… ревнуешь Эшли ко мне?! Я давно порвал с ней! Мы встретились сегодня случайно, клянусь! Мне она не нужна, забирай её!
– Мне твоё разрешение точно не потребуется, – отпустив его, Рихард пнул его в грудь.
Шон кубарем откатился назад и упал спиной на лужайку неподалёку от асфальта. Прижимая к груди искалеченную кисть, он поднялся и, всхлипывая, в панике огляделся по сторонам. Рихарда нигде не было.
Эшли бежала до тех пор, пока не оказалась в старом парке. Дождь почти закончился, моросило. В парке было сыро и холодно, от земли поднимался обволакивающий туман. Сердце Эшли быстро колотилось в груди, она с трудом восстановила дыхание. Обратив взгляд на тёмные аллеи и резко очерченные во мраке ночи кроны деревьев, она в отчаянии прокричала:
– Если слышишь меня, приходи! Я так больше не могу!