Подведя девушку к одной из картин, которая висела на центральном месте, Велина Александровна холодно заметила:
— Вот и Лидия. Портрет писали сразу же после свадьбы.
С интересом впившись глазами в темноволосую красавицу в светлом открытом платье, Надя отметила бледность и надменное выражение лица, будто та вымученно позировала художнику или же была чем-то недовольна.
— Говорят, Сергей Михайлович очень любил ее? — уточнила девушка. Старушка, стоявшая рядом, прищурившись, недовольно взирала на портрет, словно ей было неприятно смотреть на покойную графиню.
— Любил — и сильно. Все для нее делал, баловал постоянно. Только… — Велина Александровна замялась.
— Только?
— Только не знаю, любила ли она его в ответ так же горячо и всей душой…
— Отчего вы так думаете?
— Дак, видела я все, до свадьбы она хоть немного улыбалась, а после постоянно недовольна была всем.
— А характер у нее все же мирный был и тихий, не так ли?
— Да. Но не всегда недовольство выражается криками. Она была молчалива, но кислого выражения на лице не скрыть, дорогая, — объяснила старушка.
— Может, она болела? Мне кажется, Сергея Михайловича невозможно не любить, он такой… такой... один он такой… не встречала еще я таких мужчин…
— Все верно вы говорите, Надежда, — улыбнулась ей бабушка графа. — Вы тоже чувствуете его, как я. Он невероятно чистый, добрый и любящий. А вот Лидия не хотела замечать этого. И здоровая она была, и Сереженька это говорил. Она ничем и не болела вовсе.
— Но все же она, наверное, как-то по-своему любила его?
— Не думаю. Если бы любила, то дите бы понесла еще в первый год. А посчитай, почти два года они прожили, а она так и не родила. Да еще, знаю, часто в близости ему отказывала.
— А может, у них совместимости не было? — сделала вывод Надя невольно и тут же замолчала, понимая, что говорит как девушка из двадцать первого века.
— Когда души людей предназначены друг другу, как половинки, и всем сердцем любят, зачатие детишек — дело быстрое. Ведь все идет от головы, от мыслей. Если не любишь мужчину, то и мысли будут о том, что его близость противна тебе. Тогда точно в организме и не приживется его семя.
Велина Александровна это так прямо и откровенно сказала, что Надя опешила. Она думала, что в девятнадцатом веке не принято говорить столь открыто обо всем. Но, похоже, старушка была не так проста, как казалось внешне. Явно она многое знала и понимала.