Когда они вошли в парадную, их встретил один из служащих и тут же, раскланявшись, побежал за главным смотрителем заведения, оставив молодых людей в небольшой прихожей.
В доме призрения они провели около двух часов. И Надя было искренне удивлена тем, с каким почтением и добротой смотрят все обитатели этого приюта на Сергея Михайловича. Начиная от главного смотрителя до последнего служащего, все относились к молодому человеку очень радушно, можно сказать, трепетно. Даже калеки, которых они посетили, говорили с графом дружелюбно и глубоким уважением. Это было удивительно для Нади, потому что она думала, что нищие несчастные люди могут лишь завидовать богатым, но в этом заведении это было не так. Граф же, в свою очередь, тоже был мил и великодушен и по-доброму говорил со всеми, кто этого хотел, не разделяя людей по каким-либо параметрам.
Чуть позже они вышли из дома призрения и направились к своей коляске, Наденька, которая шла, опираясь на локоть графа, вдруг не удержалась и заметила:
— Вас здесь очень любят.
— Вы это заметили, Наденька?
— Да. И это удивительно. Я думала, богатым только завидуют, а за спиной ругают.
— Ни разу никто не ругал меня.
— Скажите, Сергей Михайлович, этот дом призрения вами построен, как я поняла?
— Да, на мои сбережения.
— А еще для города вы что-нибудь строили? Дарили?
— Конечно, а как же, — кивнул он просто. — Детскую больницу на Алексеевском спуске, еще мост через реку у городской черты. Я, знаете ли, люблю, когда денег хватает на все мои проекты.
— И вам не жалко тратить свои деньги на все это?
— Мои деньги?
— Ну, ваши богатства?
— Нет, — не задумываясь ответил он. — Тем более это не мои богатства, как вы выразились, милая. Богатые люди поставлены Господом на эту землю затем, чтобы помогать обездоленным и малоимущим, разве не так?
— Ну, не знаю, — немного опешила она от его речей.
— А я знаю. Чем больше отдаешь и делаешь добра, тем более тебе и возвращается.
— Но вы могли бы потратить эти деньги на себя.
— И купить вместо одной коляски три? — пошутил он. — Не думаю, что это мне надо. Ведь седалище у меня одно.
— Вы удивительный человек.
— То же я могу сказать и о вас, Наденька.
— Нет, я обычная.
— Неправда. Вы восхитительная, трепетная и очень красивая. И я чувствую вашу душу, она искрящаяся, ласковая и теплая…