- Эти? – удивилась я, – Это не
хмырники! Во всяком случае, мы их так не называем! Это чмышники!
Глупые, нескладные и безобидные. На коряги похожие. Мне однажды
пришлось встретиться с их выводком …
- Фыфодком? – нахмурился гном.
- Ага! – беззаботно согласилась я, –
штук восемь взрослых и куча детишек …
- И ты ещё жифа?! – бедный Флик явно
оторопел, – Один чмышник … гм, по-научному, фсё-таки, хмырник,
чмышник – это простонародное название, так фот, один хмырник,
дейстфительно, софершенно не опасен, а фот, если их собирается пять
и больше, это уже серьёфная опафность. А фыфодок, так это фообще
смертельная угроза!
- Чмышники? Опасность? – рассмеялась
я, – Да у нас в Заболотье их никто всерьёз не воспринимает. Будь их
хоть два десятка. Помыкают ими, как хотят. Иногда даже жалко
становится. Они же не виноваты, что такие уродились.
- Ну, знаете! – возмутился Флик, –
Фот начнутся полефые занятия, фы мне тогда и покажете сфою удаль! А
я пофмеюсь, из болота фас фыдёргивая! Открыфаем тетради,
записыфаем: «Чмышники … тьфу, то есть, хмырники – безобидные
болотные сущестфа, если их количестфо не префышает пяти особей.
Если их фстречается пять и более, необходимо срочно …»
Если хочешь быть красивым, поступи в
гусары.
Козьма Прутков.
Я в изнеможении валялась на
гимнастических матах, а Роман Викентьевич Кольцов помахивал надо
мной полотенчиком, чтобы мне легче дышалось. Котёнок с любопытством
следил за мной с привычного места, со шкафа со всякими
гимнастическими и боевыми причиндалами. Он, я заметила, любит
выбирать себе места повыше. И наблюдать.
- Ну, что ж, – рассудительно говорил
преподаватель, – Сила воли, выдержка и упорство у тебя
замечательные. Если, конечно, упорство у тебя не подменяется
упрямством. Мне будет приятно с тобой работать. Я из тебя сделаю
настоящего бойца! Несмотря на хрупкий вид.
- Пока мне это не мешало! – скромно
заметила я.
- А мне, однажды, чуть не помешало,
– усмехнулся Кольцов, – Давно, правда …
- Это как же? – заинтересовалась
я.
- Рассказать? – задумался Роман
Викентьевич, – Ну, ладно! Жил я тогда во внешнем мире, не здесь. И
призвали меня служить в Воздушно-десантные войска, в ВДВ, проще
говоря. А был я тогда глиста-глистой …
- Да, ладно! – не поверила я.
- Правда-правда! – заверил Кольцов,
– Ну, призвали и призвали. Загордился, конечно. Элита! Гвардия!
Гордость вооружённых сил! Ну-у … вот и начали из меня делать
десантника. Постепенно. И тут случилось так, что месяца через
два-три, пришлось мне съездить домой. Не по радостной причине … но
это к делу не относится. Так вот, еду я в поезде, как положено, в
синем берете, в тельняшке, а в том же вагоне едут пьяные дембеля,
мотострелки. И начали они бахвалиться, какие они крутые. А про
десантников, мол, только дутые слухи. Разве десантник может такое
потерпеть? Ясное дело, слово за слово, дошло до: «Пойдём, выйдем!».
А, какой из меня тогда боец? Смех один. И не пойти нельзя, это
честь ВДВ уронить. А честь ВДВ – это первое, что нам прививать в
части принялись. Ну, пошёл. Вышли в тамбур.