Поэтому понятно, что пределом их политических мечтаний к началу перестройки была только либерализация советской системы, преодоление сталинских извращений социализма, восстановление идеологии пролетарского интернационализма и послабления в части информации и эмиграционной политики.
К началу перестройки в СССР не было ни одного ученого, интеллектуала, который бы верил, предвидел, что уже через пять лет у нас будет свободная печать, многопартийность и право на получение заграничного паспорта. И сам по себе этот факт говорит о том, что к 1985 году не только духовные и политические устремления простого народа, миллионов рабочих и крестьян, но и духовные устремления интеллигенции, которую сейчас принято называть либеральной, не выходили за границы существующей системы. Речь шла только о ее гуманизации, трансформации.
Люди, которых на Западе по недоразумению считали «столпами» демократии, к примеру Отто Лацис, еще в 1989 году защищали ленинский, красный террор. Даже если ленинская гвардия, писал Отто Лацис, превысила «теоретическую меру террора в тысячу раз, мы не имеем права это ставить им в вину».[50]
И именно по этой причине в России главным препятствием на пути каких-либо попыток реставрации докоммунистической России в конце концов и оказалась советская, марксистская интеллигенция, которая так и не могла выйти за рамки марксистской левой парадигмы общественного знания, так и не сумела ввести либеральные и рыночные реформы в контекст российской истории, связать их и с национальными традициями и с российской психологией. И именно по этой причине либеральная интеллигенция сейчас встречает в штыки попытки Путина реабилитировать понятие «национальные ценности», напомнить о той громадной роли, какую играла РПЦ в становлении российской государственности и великой русской культуре.
У нас не было ни моральных, ни политических условии для превращения перестройки в процесс реставрации докоммунистической России, для возвращения в правовое поле, по крайней мере, к Учредительному собранию.
Показательно, что перестроечная публицистика (речь о статье Игоря Клямкина «Какая улица ведет к храму?») начиналась с призыва читать «умные книги» старых социалистов и прежде всего книги Николая Гаврииловича Чернышевского.[51]
Парадокс истории состоит в том, что даже во время самых решительных действии вождей «Демократической России», то есть накануне похода участников митинга по поводу победы над ГКЧП к зданию КГБ 22 августа 1991 года, инициатор этого марша священник Глеб Якунин сравнивал подвиг защитников Белого дома с подвигом красных коммунаров в декабре 1905 года, подчеркивая тем самым преемственность между первой большевистской революцией 1905 года и своей собственной антиаппаратной революцией.