Например, для определения момента смерти, который для трансплантационной медицины является совсем не теоретическим понятием, еще долго будет трудно установить однозначные критерии. Немецкий публицист Р. Дальке в этой связи отмечает: «Если бы все больше людей могли уяснить себе, что наше тело является лишь “убежищем или приютом души”, то к нему можно было бы относиться без переоценки, с ним, возможно, было бы легче расстаться. И как следствие, возникнет значительное облегчение по отношению к предрассудочному понятию смерти. Кроме всего прочего, возможно, возрастет готовность тот дом, который больше не требуется, передать в распоряжение другому человеку для трансплантации, с целью дальнейшего его использования. Разрабатывая стратегию лечения больного, врачи опираются на свои знания и опыт, которые они считают оптимально применимыми для диагностики заболеваний. Однако компетентность врачей не всегда достаточно высока, например, для правильной интерпретации рентгеновских снимков. Диагностика страдает и от разнообразия методик, не учитывающих влияния на результаты многих факторов и их совокупности. С одной стороны, на основании жалоб пациента невозможно однозначно разработать стратегию терапии; с другой – симптомы многозначны, и для многих болезней не существует ранних специфических и значимых тестов. Часто необходимо искать последовательно и долго, чтобы с достаточной вероятностью обнаружить болезнь или исключить ее. Многих пациентов это приводит к дорогостоящему “врачебному туризму”. Отгородившись от человека кривыми Гаусса и погрузившись в бесконечные данные всевозможных тестов, исследований и рентгенограмм, врачи подменяют живого пациента на какую-то мистически функционирующую биологическую машину. Но в отличие от машины человек наделен душой, чувствами, которые совсем не абстрактны по отношению к окружающему миру, а активно реагируют на него. Эту мысль подтверждают, среди прочего, и исторические корни. Когда медицина стала именовать себя наукой, изучающей природу, то делала это с расправленными знаменами и с большим воодушевлением, не замечая, что ей для этого не хватает оснований. От этой дилеммы она страдает до сих пор, называя себя наукой, но, не подчиняясь научным аксиомам. Исключения в классической медицине еще до сих пор подтверждают правила, вместо того чтобы ставить их под сомнение. Гипотезы возводятся в ранг законов, а противоречия заметаются под ковер».