И тут я стала замечать, что вечер
перестает быть томным. Что-то Академик сильно побледнел. А вот и
Женя Сипягин (он сам умолял именно так его называть, козел
женатый), наш штатный психолог и куратор Коняева. Бл… Где он так
долго телился? Ага, я то-вижу, что счет пошёл на секунды,
подскакиваю к опадающему на глазах старику, а пульс-то у него ёк!
На шее? Еле-еле… Всё… нет! И бледнеет-синеет на глазах, Ё…! Хорошо,
что взяла с собой! Вот четвертое – пятое межреберье. Четвёртое. Как
учили! Один кубик! Адреналин в сердце! Смотрю, как от этой
процедуры вояка, ученик Академика валится в отруб! Ну и х… с ним,
мне надо старика дотащить до реанимации! Игла задергалась!
Запустила моторчик! Дышит плохонько, но делать искусственное не
буду – тут баллончик со смесью… Маску на лицо. Рявкнула на
оторопевшего психолога:
- Женя, Б… сигналь в реанимацию,
пусть всё готовят! Остановка сердца! Быстрее!!!
И еще два слова на русском матерном
добавила, чтобы врубил соображалку, наконец! Не стала ждать, пока
этот лох полутораметровый очухается, пока в кнопочки
пальцем-сосиской тыкать начнёт, несусь к калитке. Хорошо, что не
все там тормоза, скорее всего, охрана сообразила, что экстренная
ситуация, мы влетаем на Объект и несемся в лифтовую… Только бы
успеть!
Полковников
Что я ненавижу больше всего?
Неожиданности! А сегодня, чувствую, всё поперло, как из мешка!
Какого этот поц застрял? Что он там делает? Почему не мчится
прыжками на стоянку? Опять с девочками у лифта расшаркивается,
петух гамбургский![4] А, вот, идёт!
Важный такой, никуда не спешит, а что, ему, цельному психологу
спешить не с руки. Таки поц, как говорят в Одессе, в городе, где я
родился и откуда меня призывали. Нет, чашу моего личного терпения
он сегодня испил до дна. Овчина занёс кофе по-научному: заваренный
в стеклянной пробирке над спиртовкой. Кто бы что не говорил, а
вкуснее напитка не найти! Овчина – старший лейтенант Виталий
Аркадьевич Овчинников, он на должности секретарской, секретчик,
вообще-то. Но если его вежливо попросить, может шефа и побаловать.
Взял чашку и снова подошёл к окну, что-то щемит меня в последнее
время. Кофей такой, как я люблю – в меру горчинка, в меру кислинка.
Не слишком крепкий, но и не моча буриданова
осла[5]. А тут смотрю – калитка
открывается. Они там что, так быстро закончили беседу? Вот тут меня
и посетило предчувствие чего-то нехорошего. Так и есть! Несется
Мариночка, в кресле безвольная тушка академика с кислородной маской
на лице, вот это да, никогда я еще так не желал, чтобы девочка наша
бежала как можно быстрее! Ясно – они в реанимацию, а сели… Нажимаю
кнопку на селекторе.