-Ты хочешь заставить храмовников мыть замок? – Поперхнулся
Дейрен понимая к чему клонит дочь. А потом… на его лице появилась
предвкушающая улыбка. Ему даже резко полегчало от этого
предположения. Он от души посмеялся, а потом произнес: - хочу
посмотреть на это представление! Раз мы с тобой идем ва-банк, то
пусть святые представители проведут полное отпущение грехов! -
Увидев вопрос на лице дочери, граф улыбнулся: - я, как владелец
земель, на которых стоит храм, могу потребовать от ойда Степана
провести причастие всех жителей моих земель.
-Я не понимаю, - все-таки дочь не могла понять в чем «соль» его
плана.
-После причастия все мои жители будут одинаково чисты, с
отпущенными грехами. А ты перестанешь быть в глазах жителей
«грязной». К тому же ойду Степану придется очищать и женщин. Он это
делает с большой неохотой и обычно игнорирует все прошения слабого
пола.
-Получается, что все будет в рамках закона, и никто из
храмовников не посмеет отказать, а иначе их могут отстранить от
храма?
-Да, - самодовольно ответил мужчина, чувствуя себя не только
живым, но и полном сил и предвкушений.
В результате проведения «массовой чистки» храму Охея поступило
значительное «подаяние» из казны поместья Весо. Зато служителей
храма стало в несколько раз меньше. Сам Степан подал бумагу на
отстранения от сана Главного Наставника, как только понял, что
прочищать ВСЮ графскую семью ему придется самостоятельно. Он не
желал отпускать грехи графине, настаивая на том, что Мирабет не
признана королем. На что получил ответ, что бог Охей выше короля и
раз графиня все еще стоит рядом с графом под этим небом, то сами
боги признали ее родство. На это заявление ответа не было, поэтому
ойд Степан сбежал, напоследок прокляв все поместье и его
жителей.
Зато сам храм «очистился» и в нем стало намного лучше. После
массовой помывки из святых колодцев, оставшиеся храмовники отдали
большую часть колодцев в пользование бытовыми нуждами. Они здраво
решили, что на ближайшие сто лет поместье очищено от всей скверны и
святые колодцы «выработали» себя, смывая все грехи из грязных
углов. Просто служители бога долго разглядывали свои мозоли на
руках и языках, оставшиеся после грандиозной очистки оплота
разврата.
Графиня с графом первые приняли причастие от рук бывшего служки
Кастиела. Народ поместья видел это, к тому же графская семья стояла
на одном месте все время процесса помывки и вроде даже молилась.
Так что с графини были сняты все «грязные и греховные» подозрения.
Хотя в глазах некоторых она оставалась прислужницей Мойры, но
говорить об этом они остерегались.