Месье Карреттони наконец изволил
отвлечься от моего живота и окинул меня скептическим взглядом.
— Я понял, вы мучаете себя перед
балом, чтобы влезть в эти доспехи, которые женщины именуют платьем,
забывая, что мы, мужчины, не собаки и предпочитаем грызть те кости,
на которых побольше мяса!
Вот как-то сейчас шеф-повар меня
совершенно не убедил, у меня не было ни малейшего интереса, чтобы
меня грызли, от слова вообще и совсем.
— И самой лучшей одеждой для женщины
могут быть только пылкие поцелуи ее возлюбленного.
Маэстро явно вошел в раж и наступал
на меня, многозначительно двигая бровями, а я начала понимать,
почему Август к нему так относится. Шеф-повар, может быть, и
гениален, но вот выдержать его больше пяти минут просто непосильная
задача для любого человека с более-менее здоровой психикой.
Мне повезло разве только в том, что
излияния месье Карреттони прервал еще один громкий возглас моего
желудка и вернул повара к действительности.
— Так, срочно варим пасту! — рявкнул
он так, что даже я вздрогнула, и тут же потащил меня к одному из
огромных столов, за которыми без прикрас целая армия помощников
что-то стругала.
— Вот, посидите пока тут.
Жестом волшебника, словно кролика из
шляпы, месье Карреттони достал и пододвинул ко мне табурет. Я тут
же отхватила пару крайне завистливых взглядов. Оно и понятно. Все
вокруг меня нарезалось, готовилось и тушилось. Тут и без слов ясно,
что этот шеф-повар просто дьявол во плоти, когда речь идет о его
прямых обязанностях. Я неловко уселась на предложенное место и
обвела взглядом огромную кухню.
Интересно, если сюда можно попасть из
моей спальни, то куда можно попасть отсюда? И каким способом? Я
ведь пока освоила только передвижение зеркалами.
Пока я внимательно оглядывала кухню и
всех снующих по ней, передо мной совершенно неожиданно нарисовалась
тарелка, на которой было нечто напоминающее пельмени, только
какие-то уж совсем миниатюрные, словно это были пельмени для кукол.
Без шуток я, наверное, в ложку штук пять-шесть смогу уместить с
легкостью!
— Это тортеллини с рикоттой, лимоном
и пряными травами, вступившие в восхитительный союз с сыром горных
коров, — вдохновенно сообщил мне месье Карреттони, а затем рядом
встал слегка запотевший бокал белого вина, — все самое лучшее
только для вас, — произнес он растроганно и уставился на меня во
все глаза.