К нам шел Арон.
Лекарь поприветствовал присутствующих и занял место между
Астарией и лордом Растисом. Ему явно было неуютно, но он старался
не подавать виду, будто чувствует себя за столом лишним. Держался
прямо. Говорил твердо. И только напряженные скулы выдавали его
беспокойство, а морщинка между бровей – озадаченность. Я на миг
встретилась с ним взглядом, но поспешила опустить взор, а принц
непринужденным тоном распорядился:
– Теперь можно подавать завтрак.
Слуги зашевелились. Начали вносить разные яства, и, почуяв запах
еды, Тень у моих ног взволнованно заворчала.
– Тень тоже покормите, – добавил Рензел. – Здесь.
– Слушаюсь, – поклонился Арвел и что-то шепнул служанке, которая
мигом упорхнула и позже вернулась с двумя мисками. В одной лежали
два внушительных куска мяса, а во второй была вода.
Но Тень не позволила женщине к ней приблизиться. Зарычала,
полностью оправдывая свою неприязнь к людям, и Арвелу пришлось
самому поставить перед ней миски. Против дворецкого собака не стала
возражать и тут же довольно зачавкала у меня за спиной. А остальные
слуги быстро заполнили стол господ едой: запеченный творог на
сладком корже и в ягодном сиропе, отварные прямо без скорлупы яйца,
вафли с медом, оладьи со сметаной, каши с фруктами, шоколадные
кексы, компот, чай, – и многое другое, что только могла пожелать
зажиточная душа.
И каждое блюдо было таким ароматным и соблазнительным, что в
пору слюнкам истечь, но из-за напряженной обстановки я совсем не
чувствовала аппетита. Поэтому выбрала самые близкие к себе блюда:
яйцо и оладьи с чаем. Ну и постаралась не бросать частых взглядов
на Арона.
Совсем недавно принц не хотел даже близко его видеть, а теперь
сам позвал на завтрак. Что это? Долг за исцеление Златы или причина
в чем-то другом? А королева… Только Арон появился – ее глаза
заблестели от навернувшихся слез. Однако Астария быстро совладала с
эмоциями. Напустила на себя выражение полного спокойствия, но
стоило ей снова украдкой глянуть на лекаря, как ее губы
подрагивали, а руки взволнованно перебирали салфетку.
Если я и королева были поражены и смущены появлением Арона, то
герцог Хастор посмотрел на него лишь раз и без особого интереса,
будто тот ничем не отличался от обычных слуг, и принялся за творог
в сиропе. А король не стал скрывать своей заинтересованности.
Поедая яичницу, он долго и пристально следил за Ароном, который
ограничился только чашкой чая. И когда молчание неприлично
затянулось, терпение короля иссякло – он отложил ложку, салфеткой
вытер испачканные в желтке усы и довольно-таки жестко
поинтересовался у своего законного сына: