Летом в нашей спальне нет одеял, лишь перина и простынь, а
полотенце братику никто не дал и я не позаботилась.
— Что с тобой случилось? — я подошла к Раду и вгляделась в его
глаза. — Что за "жесть", "танцы с бубном" и почему ты вспомнил про
наше различие по половому признаку? А насчет комнаты, ты сам просил
меня часто спать с тобой в одной рубашке. Что с тобой
случилось?
Я смотрела на молчаливого мальчика и начала ощущать, как тяжесть
в груди вернулась. Мне стало нехорошо. В голове потемнело, а тело
перестало слушаться. Я упала на Рада и потеряла сознание.
Я очнулась из-за жара. Мне было жарко и тяжело дышать. Меня
будто что-то душило и выдавливало последний воздух из груди.
— Брат, — начала я звать на помощь. — Оли, Рив! Помогите!
Но ответ был - безмолвием.
Я погружалась в раскаленный песок и ощущала, как все мое тело
начинает чесаться. Было больно и страшно, а еще... я знала, что я
не умираю.
Все время я прощалась с жизнью быстро и почти безболезненно.
Боль сообщала о том, что я еще живая.
Тогда, что со мной?
Огонь в груди тек рекой, омывая дрожащую душу. Я могла потрогать
то что сжигало меня изнутри. И понимала: пламени мало место и оно
пытается вырваться, а сердце мое ослабло, поэтому не может
контроливать поток огня.
Когда я очнулась возле меня сидела мама, а на моей груди лежала
спящая Тана.
— Милостевая Камилла, прошу, не забирай душу Атанаи, — мама
плакала.
Иногда ее голос переходил в тихое поскуливание, а холодный руки
сильнее сжимали мою безвольную ладонь. Она боялась за меня, так как
может только настоящая мама.
Танта Наори любит меня. Готова сделать все ради своих дочерей и
прилагает к нашему с Таной счастью всю свою душу. Но ее ярость по
отношению к брату, меня пугает.
Как так можно слуг настроить против единственного наследника
князя? Что она такого сказала этим женщинам, что они легко
причиняют вред ребенку?
— Мама, — во вру было сухо, поэтому мое обращение послышалось
мне тихим шипением.
Но не смотря на мой шепот, женщина меня услышала. В ее мокрых,
полных страха глазах, засияли звезды надежды.
Она замерла, разглядывая мое лицо, а потом прислонилась своим
лбом ко мне и тихо зашептала слова обращения к Камилле.
— Славься мать семи детей и жена трех мужей. Славься дательница
жизни, славься Камилла, — она целовала мои глаза, щеки, ладони и
неустанно повторяла: — славься, славься, славься...