Смотря на белоснежный пейзаж за маленьким окном на лестнице, я
едва дышала. Двигаться, думать и что-то предпринимать
самостоятельно я не умею. Теперь же, мне предоставился такой
замечательный шанс - изменить все!
Но, я не способна заставить себя играть с сестрой и братом. Мне
скучно и плохо рядом с их улыбками. Я видела их слезы в прошлой
паралели и теперь не могу забыть отчаянье в их глазах.
Что же мне делать? Что мне делать, Дар?
— Тая, — по высокой крутой обмерзшей лестнице ко мне взбиралась
Тана.
Она крепко держалась за поручни, но ее маленькие ножки под
толстой шубкой разъезжались в стороны на тонком насте ступенек.
— Зачем ты идешь сюда, сестра? — недружелюбно выдохнула,
понимая, что младшая легко может слететь отсюда вниз головой.
Я заставила себя встать и спуститься к маленькой.
— Рад, свою лошадь выгуливать пошел. Лата на кухне кричит. Мама
только и думает о стихах и правилах. Осталась ты, — девочка тяжело
выдохнула, когда смогла найти равновесие и передохнуть на одной из
ступенек.
Я всмотрелась в пухлые щечки будущей наложницы принца и увидела
за ними тоненькие черты красавицы. Ее личико вытянется, ресницы
очертят глаза, а губы будут алыми. Она станет прекрасной женщиной,
матерью наследника. Она будет жить как привыкла, а за ее спиной
дворяне - твари размотают свой клубок поганых интриг и оплетут мою
маленькую сестренку путами лжи и лицемерия.
В душе все загорелось огнем. Боль начала жечь сердце, лизнула
мои легкие и я не сдержала стона безвыходности.
— Тая? — сестра удивленно посмотрела на меня.
По моим щекам непрошенные слезы стали застилать взор, а дыхание
стало редким и свистящим. Сердце забилось в болевых приступах и
опаляло всю левую сторону груди, а левая рука онемела.
Тело стало слабым, а ватные ноги подогнулись.
Я успела заметить, что я полетела вниз, а Тана вцепилась в меня
своими маленькими ручонками.
Когда я очнулась, за окном детской была темнота. Рядом лежала
Тана. Сестренка хрипела и постанывала сквозь беспамятство.
Быстро пробежав по родной малышке своим необузданным даром, я
смогла выправить пару ребер, отпустив ее легкое, и залечила трещину
в ноге.
Теперь девочка спокойно отдыхала в омуте своих сноведений.
С моим телом все было впорядке. Оно неубиваемо. Мне иногда
кажется, что если бы меня Атис проткнул своим клинком, то я бы
выжила. С дыркой в сердце или голове я могла жить, наверное. Но мое
сердце и душа бились в предсмертной агонии постоянно.