Свистнув, посох врезался в бок и отбросил меня в сторону. Судя
по хрусту, рёбрам хана.
- Младший бог Гигас, - голос Вседержителя звенел от гнева, - Ты
обвиняешься в нарушении кодекса Мелитаны, перемирия с магами,
геноциде и уничтожении вверенного тебе мира. Это правда?
Последние слова он произнес так, будто и сам не верил. Всё-то ты
знаешь, манипулятор херов.
Я с трудом поднялся на колени. В зале суда стояла тишина, все
ждали моего ответа.
- Да. Чистая правда.
- Там жили семьсот миллионов человек. Семьсот миллионов невинных
жизней. Женщин, детей, стариков. Они даже магией не обладали. И
ты...
- Семьсот тридцать два миллиона, - с усмешкой бросил я, глотая
кровавую слюну, - Считая не рождённых детей в утробах их матерей. И
тех, кто был при смерти. Убил, одним махом. Всех.
На миг безразличное лицо Высшего исказила такая гримаса злости,
что даже воздух задрожал, а мелкие песчинки и камешки с пола
взлетели вверх. Не ожидал дед такой наглости, да?
- Почему?
Я тихо рассмеялся. Лживый подонок, да ты лучше всех знаешь,
почему я это сделал! Но признаться не посмеешь, какую участь ты
готовил им всем. Только вот теперь к хренам пошла вся твоя
хитровыделанная затея. И что, будешь дальше ломать комедию?
- Все эти церемонии, расшаркивания, раболепие... надоело. Мне
стало скучно. До безумия скучно.
- До безумия, значит.
Было слышно, как скрежетал зубами Высший. Наэлектризованный
воздух искрил, местами разряды били в стены и пол, выбивая камешки
из прочнейшего малахита.
- Ты безумен, Гигас, - холодно процедил он. - Посмотри на себя.
Как из многообещающего юного бога ты стал психованным
чудовищем?..
- Больной ублюдок, - фыркнул толстяк из первого ряда трибун.
Когда-то крепкий, а теперь отрастивший уродливое брюхо и такую же
уродливую козлиную бородку. Я едва сдержал смех - и это смеет
говорить тот, кого последние лет триста обвиняют в скотоложестве,
потому что ему не дают даже его жрицы? Пхах!
- Приговор, Всевышний! - донеслось с другого конца. - Выжги
дотла его сфироты!
Краем глаза я заметил выскочку. Тощий тщедушный божок, из тех,
кто может лишь плестись за кем-то более сильным. Этот червяк вечно
заискивал передо мной, разве что ноги не лизал, как псина. Быстро
же он забыл, как я однажды спас его, выгородив перед одним из
Высших. А теперь завистливая тварь разве что руки не потирала в
ожидании расправы.