Незадолго до этого столица была взбудоражена новостью
о том, что двое молодых людей пробрались в дом чиновника третьего
высшего ранга, опозорили его юную дочь и пытались убить самого
господина.На поиски преступников были
подняты все силы Киньяна. Сам чиновник, чьего имени я не упоминаю
лишь из сочувствия к его дочери, потратил немало средств на
создание и распространение магических рисунков с их внешностью, но
их никак не могли найти. И заметилиихлишь возле Академии Син
Шидай.»
Ши Хэй в очередной раз отвлекся от свитка и, лукаво
улыбнувшись, сказал:
- С большим трудом я нашел один из этих рисунков и
сохранил из-за сходства с неким господином. Я подумал, что он может
позабавить повелителя десяти тысяч лет, и принес его
сюда.
Император Ли Ху подскочил на месте и потянулся к мастеру
предшествующих знаний:
- Давай его сюда! - Обернулся к Ван Мэй. - Неужто это Шен?
Вот здорово, если это он!
Мэй вежливо улыбнулась и тут же прикрыла лицо рукавом,
пряча внезапно выступившие слезы. Уже десять лет прошло, но легче
почему-то не стало.
Толстячок вынул из рукава аккуратно свернутый лист плотной
белоснежной бумаги и почтительно вложил его в ладонь
императора.
Тедань развернул его, на мгновение замер, а потом
расхохотался во весь голос, зычно исмачно, как во
всем дворце делал только он.
- Глянь! Мэй, глянь, каков! Неужто я был таким когда-то?
Это ж сколько лет прошло-то?
Ван Мэй посмотрела и невольно рассмеялась, тихо и
беззвучно. На листке предстал перед ней Тедань, каким она увидела
его в день знакомства. Тощий, скуластый, с огромным носом на
костистом лице и нелепыми синими волосами, широкая рубаха с
распахнутым воротом, из которого торчал острый кадык и ключицы. Ни
капли благородства и ни капли стеснения. Словно он не выходец из
далекой деревни, который должен кланяться и пресмыкаться перед
каждым, на ком есть хоть клочок шелка. Словно он и впрямь был
обласкан Небесами. Словно он уже тогда знал, что взойдет на трон
императора.
- Знаешь что? Хочу портрет вот с этого рисунка. Чтобы
красками по шелку! Чтобы каждую черточку прорисовали! И пусть этот
портрет отнесут в комнаты императрицы. Она должна увидеть, каким я
был тогда! А то я и веду себя несерьезно, и хожу несолидно, и
любимый халат недостаточно парчовый, и голос недостаточно
властный…