– Нет, – ответила Василиса, продолжая рукавом смахивать
иней.
Подъехал Кузьма с Метлой.
– Ты это… в сторону! – сказал он, начав елозить прутьями по
поверхности Волшебного Зеркала.
Во все стороны посыпались искристые снежинки. Баба отъехала чуть
подальше, чтобы те не падали ей на лицо.
– Открой мне, добру молодцу, свою тайну, – допытывался Прохор, –
что тебе от Волшебного Зеркала надо?
Василиса не ответила, безучастно рассматривая отражение
витражных стекол в голубой глади ледяного пола.
– Слово даю тебе молодецкое – смеяться не буду, – не унимался
царский сын, ставя ухват обратно к печи. – Скажи, что спросила бы?
Чего молчишь? Секрет такой большой?
– Не секрет, – она чуть пожала плечами и произнесла с затаенной,
давней болью: – Спросила бы, как счастье своё отыскать.
Царский сын недоуменно замер.
– Чего? Ты на полном сурьёзе, Баба Яга?
Кузьма, тем временем, очистил поверхность Зеркала, насколько
смог, и довольный, откатился в сторону.
– Да, гость нежеланный, незваный… Серьёзно, – всё с той же
тоскливой горечью сказала Василиса, подъехав на валенках чуть ближе
к деревянной раме: – Встала бы вот так у Волшебного Зеркала, как
сейчас стою, и спросила: где моё счастье заплутало? Покажи дорогу,
коль знаешь!
Прохор все-таки не выдержал и заржал во весь голос:
– Тебе? Счастье? Да посмотри на себя. Кто ты такая? Ты – погань
лесная! Сила нечистая! Баба Яга из погорелой избушки! Истреблять
вас таких надо, чтобы на Руси людям добрым жилось хорошо.
В этот миг внутри зеркальной поверхности что-то заискрило,
засияло. Осветилась ярким светом рамка, а откуда-то из глубины
полился лучистый, переливчатый свет.
– Поиск дороги к счастью… Вопрос принят к рассмотрению, –
произнес монотонный голос откуда-то из самой глубины сияния.
Царевич бросился к зеркалу, пытаясь проехаться на валенках и не
упасть.
– Э-э-э! Ты мне это брось, Зеркало! Запрещаю отвечать нечистой
силе. Тут я к тебе пришел, добрый молодец, царский сын. Со мной
говори! Скажи… как стать главным богатырём на Руси?
– Как стать главным богатырем на Руси… Вопрос принят к
рассмотрению, – сказал всё тот же далекий голос.
Они втроём – Прохор, его стремянной и Василиса стояли перед
Зеркалом, заворожённо глядя на лучистое, льющееся сияние.
– Чудно это! – прошептала баба.
Царевич, словно очнувшись, нахмурился от её слов. Грубо пихнув
бабу на Кузьму, он мотнул головой в сторону двери. Стремянной начал
толкать Василису к выходу.