Ритмичное дыхание Наины неожиданно сбилось, она крикнула что-то сквозь сжатые зубы, тело дернулось так, что попка приподнялась над простыней, – и в лицо мне коротко ударила горячая струя, вырвавшая откуда-то из самых Наининых недр. Это был оргазм!
Наина корчилась, извивалась передо мной. Она пыталась сжать бедра, как будто вдруг устыдилась случившегося, и одновременно, больно хватая меня за волосы, вжимала мое лицо в свою развороченную, распаханную промежность.
Я мягко высвободился из ее объятий и, не давая ей опомниться, перевернул на живот, приподнял за талию, поставил на колени и снова – нет, не вошел, а вонзился в нее.
Не обращая внимания на то, что царапаю ей кожу и сжимаю до синяков, я отталкивал ее от себя и тут же вновь глубоко насаживал. Потом останавливал и, удерживая за бедра, принимался яростно двигаться сам. Сквозь пелену приближающегося оргазма я еще заметил, что Наина уткнулась лицом в подушку и изо всей силы закусила наволочку, а потом все взорвалось, все поплыло у меня перед глазами.
Медленно, не разъединяясь, мы опустились и легли – я был сверху на Наине.
– Спасибо…
Я выдохнул это, просто не зная, что еще ей сказать. И это мое дурацкое «спасибо» насмешило Наину, она заколыхалась подо мной.
– Пожалуйста… И – спасибо тебе… Было сладко. Кстати, не бойся: детей у нас пока не будет – я вставила недавно спираль.
Мы еще некоторое время полежали, неровно дыша. Потом я на подкашивающихся ногах отправился на кухню, раздобыл еду и принес Наине завтрак в постель («Мне еще никогда не приносили завтрака в постель», – сказала она, довольно потягиваясь).
После завтрака я снова принялся целовать Наину – теперь я знал ее маленький женский секрет и мог быстро расположить ее к сексу. С опытом пришла и мудрость: никуда торопиться не нужно. С аппетитом вылизав все, что было необходимо, я взялся за дело иначе: положил перед стоящей на четвереньках Наиной первую попавшуюся книгу с письменного стола, до которой смог дотянуться. Это был роман – как сейчас помню, «Герой нашего времени». Наина читала вслух:
«Вот раз уговаривает меня Печорин ехать с ним на кабана; я долго отнекивался: ну, что мне был за диковинка кабан! Однако ж утащил-таки меня с собою. Ой… Мы взяли человек пять солдат и уехали рано утром. До десяти часов… шныряли… по камышам… и по лесу… по камышам и по лесу, – нет зверя. “Эй, не воротиться ли? – говорил я, – к чему упрямиться? Уж, видно, такой задался несчастный день!” У-у-уф… Только Григорий Александрович, несмотря на зной… Боже мой… несмотря на зной и усталость, не хотел возвращаться… Да-да, продолжай… Не хотел воротиться без добычи, таков уж был человек: что задумает, подавай… подавай… подавай… У-у-ух-ты!.. Видно, в детстве был маменькой избалован… Наконец в полдень… отыскали проклятого кабана: паф-паф!.. Ай-ай! Ой!.. не тут-то было: ушел в камыши… такой уж несчастливый день!.. Вот мы, отдохнув маленько, отправились домой… Мы ехали рядом… молча… распустив поводья, и были… были уж… были уж почти у самой крепости: только кустарник… закрывал… ее… от нас… Вдруг… выстрел… А-а-а-а-а-а-ах!..».