–
Э, Жек, ты там что – передумал меня спасать? – напомнил о себе Геныч.
–
Да думаю я! Ты адрес спросить можешь? Кто-то же дал тебе трубу?
–
Никто не дал, я сам взял, пока оно спит, и вышел на балкон позвонить.
–
А оно – это кто? – в голову полезли страшные предположения.
–
Это хозяйко трубы и, чтоб ты там не
думал, оно с сиськами! – приглушённо просипел друг, развеяв мои опасения. –
Жек, тут дома все такие… короче, очень страшные, двухэтажные, на фашистские
бараки похожи, а адресов вообще не видно.
–
И откуда ж в таких домах балконы?
–
А я в самом козырном доме – четырёхэтажном небоскрёбе и тут есть маленький
балкончик, опасный, правда. Слышь, брат, мне кажется, я за переездом, потому
что таких домов я в нашем городе больше нигде не видел.
–
Геныч, я, конечно, уже мчу, но прикинь, если не в ту сторону… Ты на улицу
можешь выйти? Осмотрись там…
–
Жек, я не могу, я это… как бы, голый, – хохотнул Геныч, но в голосе послышалось
смущение.
Смущённый
Геныч!.. Чё-о-орт! Я прибавил газ.
–
Держись, братан, ты сам-то как – в порядке?
–
Да башка трещит, – прогудел Геныч и вдруг как заорал: – эй, мужик, это какая
улица?.. Да-а? А дом какой?.. Сам туда иди, колдырь е*учий!
Несмотря
на тревогу за друга, я заржал. Успокаивало, что если он на ногах, то с ним уже
вряд ли что-то случится. И всё же, я торопился, как мог. Генычу редко
требовалась чья-либо помощь, и игнорировать его просьбу я не имел права. Почему
он голый-то? И во что мне его одевать?
–
Жека, я всё узнал – это улица Паровозная. Точняк она – я недавно слышал гудок.
А дом – не знаю какой… Но я думаю – первый, и он же последний. Все остальные на
дома вообще не похожи. Ты это… ищи четырёхэтажку и смотри по балконам – как
увидишь голого мужика – это я.
–
Ты ох*ел? Зайди в хату – простудишься.
–
Не могу, Жек, там воняет… А я тут себе коврик под ноги постелил.
Бля-а-а…
Я вдавил газ в пол. Воскресенье перестало быть грустным.