–
Хуже…
–
Не, ну не замочил же ты старуху?! А, Евгений Раскольников?
–
Геныч, я мудак, конечно, конченый, что полез в её прошлое… Но я не справлюсь с
этими знаниями, я вчера хотел Соболя найти, но испугался, что замочу его. Это
не моя тайна и я не имею права…
–
Жек, ты прав, и я не буду настаивать. Но две головы всегда лучше, особенно,
если жбан, наполненный тайнами, очень болен. Ты знаешь, что мне похер чужие
секретики, но душевное состояние моего брата – это не херня. Ну…
Я
не думал, что рассказать об этом будет тяжелее, чем слушать. Эмоции накрыли
меня новой сокрушительной волной. И только выплеснув всю это грязь, я
почувствовал облегчение, словно перевалил часть груза на своего друга. К слову,
Геныч выглядел подавленным и весь его энтузиазм, похоже, смыло моим
откровением.
Минут
пять мы сидели молча.
–
Знаешь, Жек, я периодически определяюсь с людьми, на которых буду срать, когда
стану мудрым вороном. А пока мы с тобой орлы, надо рвать петухов и попугаев.
Сука, беспредел творится! По-хорошему за это убивать надо, а никто даже не
наказан. Как так-то?
–
Ты предлагаешь начать убивать?
–Да
что Вы, Евгений, Вы ведь анадысь сами говорили, что мы не головорезы, а
цивилизованные переговорщики. Один мудрый чувак сказал, что пуля прочищает
мозг, даже если попадает в жопу.
–
И по чьим жопам начинать палить?
–
Ну, мишеней, как я понимаю, несколько… Но ты должен понять главное – это не
твоя война. Ты лишь случайно раскопал архивы. И ты, брат, понятия не имеешь,
для чего твоя Диана вернулась на родину. Полагаешь, здесь слаще, чем в Париже?
Геныч
высказывал элементарные соображения, которые я совершенно упустил из виду. А
ведь я думал об этом с самого начала, не мог понять, зачем ей сюда
возвращаться. Я ведь могу помешать каким-то планам Дианы… Каким? И зачем ей
наша компания, ведь Соболев в ней лишь пешка? Что она задумала?
–
Жек, знаешь, что утро вечера мудренее? А утром у нас что? Правильно – теремок!
Завтра, всё – завтра!