Думаете, он проникся? Ага, счаз!
А вот в ванную проник.
К концу июля моя талия стала вести себя самым эгоистичным образом. Она вдруг решила подло исчезнуть. И поскольку Лешка видел меня не постоянно, а в промежутках между гастролями, изменения моей фигуры каждый раз приводили его в восторг. Подчеркиваю – его, я же ничего веселого в этом не видела. Обожравшийся байбак, а не женщина!
Хотя, если честно, живот пока был мало заметен. Просто… А, ладно, это же временно.
Тем более что нежность и счастье, поселившиеся в глазах моего мужа, мгновенно растворяли в себе любые поползновения со стороны уныния.
Я с сомнением разглядывала гигантское количество пищевых запасов, кучно разместившихся на столе. Пищевые запасы с не меньшим сомнением рассматривали меня. Видимо, решили, что их приготовили как минимум на взвод голодных новобранцев. А тут всего лишь одна тетка невнятного размера. И что теперь? Пропадать, не пригодившись?!
Щелчок дверного замка вывел меня из ступора. Ура! Помощь прибыла!
Да еще какая! Впервые после знаменательного празднования к нам рискнул заглянуть Виктор.
Причем в прямом смысле слова – заглянуть. Бедняга жался у входной двери и, вытянув шею, пытался рассмотреть недра наших апартаментов.
– Ладно тебе, проходи, не загромождай прихожую. – Лешка подтолкнул своего администратора. – Иначе использую тебя по назначению.
– В смысле? – нервно дернулся Виктор.
– В качестве подставки для шляп. Хотя, если ты предпочитаешь, чтобы в тебя втыкали зонтики…
– Грубый, жестокий, бездушный человек, – администратор тяжело вздохнул. – Немудрено, что домработницу завел из бывших надзирательниц.
– Ты нашу Катерину не обижай, она очень добрая, просто остановиться вовремя не может, – вступилась я за нашу помощницу. – Но сейчас ее нет, она уже ушла. Отпросилась пораньше, к ней какая-то родственница приехала.
– Первая хорошая новость сегодня! – воодушевился Виктор. – А если мне что покушать дадут, я даже передумаю уходить в монастырь.
– Куда?
– В монастырь!
– В женский?
– Обижа-а-а-ешь, Анечка, – Виктор попытался придать лицу благостное выражение. Но почему-то получилось пакостное. – От такой жизни хочется удалиться, от мирской суеты, от скверны всякой, и проводить время в постах и молитвах…
– Вот и иди, на террасу, молись и постись, авось тебя осенит, как нашу проблему решить, – Лешка заботливо обнял приятеля за плечи и повел в гостиную. – А мы пока перекусим слегка, да?