Удовлетворившись местью, вернули
аборигена в лодку и причалили к берегу. Бул был ни жив ни мёртв,
отчаянно исторгал из себя воду, наверняка напился ею на пару жизней
вперёд; глаза его были широко распахнуты, и он весь трясся от
пережитого ужаса.
- Пошли, - схватив его за шиворот,
вдёрнули на ноги. – Идём в стойбище, вернёшь всё, что украл!
Стоило Булу просипеть приказ, как нам
стали приносить украденное: оба лука с остатками стрел, ножи, и
даже горшки, которые изготовили совместно с местными, от которых мы
отказались – понадобится, налепим ещё.
Собрав весь свой скарб, перенесли его
с помощью парней на берег, поближе к лодке.
На ночь уплывать не решились:
поставили палатку и занялись приготовлением еды. Благо, консервы
были в целости, аборигены так и не догадались, как их вскрыть. С
большим аппетитом поели и, по очереди распределив дежурство, легли
спать. Ночь прошла спокойно без происшествий.
- Слушай! – Лока вдруг резко вскочил
на ноги, бросая миску с завтраком в траву, и с тревогой уставился в
сторону стойбища. За ним следом поднялись и все остальные.
Переглянувшись с Артёмом,
прислушался. Но долго напрягаться не пришлось: неожиданно над
окрестностью разнёсся такой громоподобный рёв, что сердце ушло в
пятки!
Это какой же размер должно иметь
животное, чтобы так рычать!
- Пулевыми, - отрывисто сказал я
Артёму. Крики людей, плач и вой женщин не заставили себя ждать,
смешиваясь с рёвом неизвестного нам зверя.
- Сидите здесь, - приказал Тёма
парням, и мы рванули к поселению. Детей было жалко, нужно
спасать!
- Стой! – передумал я, - ты остаёшься
здесь, загружайся в лодку и отплывай от берега.
- Нет, - упрямо выдвинув челюсть
вперёд, возразил брат. - Вместе.
Добежав до крайних чумов,
притормозили и пошли медленнее, стараясь охватить всю картину
целиком, чтобы не пропустить опасность.
На земле по «центральной улице» (чумы
стояли параллельно друг другу в два ряда и между ними было хорошее
расстояние), валялись искалеченные тела, оторванные конечности в
хаотичном порядке разбросаны то тут, то там.
От этого зрелища я впал в ступор, а
люди тем временем, продолжая голосить, что есть мочи, разбегались в
разные стороны, и во всей этой неразберихе чуть поодаль, отчётливо
выделялся виновник кровавого пиршества - огромный лохматый
зверь.
Монструозный медведь рычал и жрал
кого-то. Мне стало сильно не по себе. Медведь размером с матёрого
быка, серо-бурого окраса, с огромными когтями и клыками не хуже,
чем у тигра, наводил ужас одним своим видом, если бы за моей спиной
не было детей я, наверное, прыгнул бы в реку, и никакие, таящиеся в
её недрах опасности, не напугали бы меня больше, чем чудовище
передо мной.