— Ты мне нравишься, — признаюсь ему и слегка опускаю взгляд вниз, дополняя: — Давно.
Вздрагиваю, ощущая вибрацию в кармане и тянусь за телефоном.
«Перестань смотреть на него с немым обожанием».
Я закатываю глаза и собираюсь напечатать сообщение, но бросаю эту идею и просто откладываю телефон подальше.
— Вот как, — в голосе Мирона нет удивления или шока.
Ощущение, что он воспринимает эту информацию как данность и это немного напрягает, правда, я тут же отгоняю эти мысли и улыбаюсь. Хочу сказать что-то еще, но нам приносят заказ, после чего мы приступаем к его поеданию.
Я смотрю на то, как Мирон раскладывает на ногах салфетку, как аккуратно и грациозно берет в руки приборы и кладет себе на тарелку кусочек пиццы.
— Что? — улыбаясь, спрашивает он, когда замечает мое внимание.
— Ничего, — я машу головой и отрезаю кусочек пиццы, отправляя ее в рот.
Мы разговариваем об университете и занятиях, Мирон рассказывает шутки, над которыми я смеюсь и даже говорит, что я интересный собеседник. Мне приятно, но вместе с этим я замечаю его тщательно выверенные движения, излишнюю щепетильность и внимание к мелочам.
— Убери со стола телефон, Ева, это негигиенично, — звучит из его уст, и я едва сдерживаюсь чтобы не скорчить гримасу и не спросить: «Что, блять?!»
Я не матерюсь даже мысленно, но это его замечание выводит меня из себя. Ему сколько лет? Двадцать два или двадцать три, а ведет он себя как пятидесятилетний старикашка. Я быстро отгоняю от себя эти мысли и переключаю внимание на тарелку. Яростно разрезаю пиццу и отправляю очередной кусочек в рот.
— Ты измазалась, — констатирует Мирон и тянет к моему лицу салфетку, бережно вытирая соус. — Вот так. Во всем люблю чистоту и порядок, — он улыбается, а меня передергивает.
Я быстро опускаю взгляд и чувствую, как телефон в моем кармане снова вибрирует.
«Через две минуты в туалете».
— Знаешь, — начинает Мирон, — а ведь пользоваться телефоном во время еды…
Я не даю ему договорить, продолжая уже сама:
— Негигиенично, да. Прости, важный разговор, нужно успокоить маму. Я отойду, — с этими словами я встаю из-за стола и направляюсь в туалет.
Останавливаюсь в нерешительности, думая, в какой туалет мы пойдем: в женский или мужской. Пока я раздумываю меня хватают и тянут за руку. Я едва успеваю что-то сказать или возмутиться, как оказываюсь в темном помещении с зажатым ртом. Я не пугаюсь, потому что слышу знакомый голос: